Большая игра
Шрифт:
Уалама кивнул головой.
— Токайское, кюммель, портвейн, — отвечал он, хитро улыбнувшись.
Принесли вина.
— Я явился к тебе с некоторыми важными сообщениями.
— Говори, — отвечал Уалама. Он уютно устроился на диване и поднес к губам бутылку портвейна.
— Известно ли тебе, — продолжал Панаев, — что делают при твоем дворе англичане?
Уалама перестал пить и прислушался.
— Англия, конечно, великая страна, — сказал медленно Панаев, — но разве она имеет такого императора, как ты? Король Англии во власти народа. А разве твой народ правит тобою?
—
— Хабеш, Конго, Россия — вот три страны, в которых нет ни палат, ни парламентов.
— Да, да, да, — отвечал Уалама, — я знаю, что все иностранцы мошенники. Ты хотел сказать, что делают при моем дворе англичане?
— Я бы выпил рому, — сказал Панаев.
Принесли рому. Император погладил бороду и выпил графинчик рому.
Панаев едва дотронулся до своего стакана.
— Перейдем к англичанам, — продолжал он, — правда ли, что у тебя есть двоюродный брат?
Уалама рыгнул и хитро выпятил губы.
— У меня есть двоюродный брат.
— Его зовут Тафарэ?
— Его зовут Тафарэ.
— У него очень часто обедают англичане?
— У Тафарэ хорошие обеды, — объяснил император, — у него много мяса. Англичане очень любят мясо.
— Но у тебя есть внук Личьясу, сын твоей дочери.
Уалама кивнул головой.
— Кому из них ты завещаешь свой престол?
— Тейч, — сказал Уалама.
Снова принесли вино.
— Англичане — мошенники, — говорил Уалама, — они хотят, чтобы после моей смерти императором Хабеша стал Тафарэ. Зуб шакала им в зад. На престол сядет Личьясу.
Панаев несколько мгновений внимательно глядел на него, потом придвинулся вплотную и сказал, отчеканивая каждое слово:
— Мне известны замыслы англичан. Если ты не отречешься от престола в пользу Личьясу, то престол через десять дней займет Тафарэ.
Император, широко раскрыв глаза, глядел на него с изумлением.
— Пей, чертов сын, — сказал Панаев по-русски, придвигая непочатую бутылку к Уаламе, и прибавил:
— Может быть позвать секретаря?
— Я позову секретаря, — отвечал Уалама задумчиво. — Зуб шакала им между ног, они мне мешают жить, эти английские собаки.
Он подошел к двери и позвал секретаря.
Высокий мужчина в белоснежной тоге и штанах чуть ниже колен вошел в комнату.
— Пиши, — сказал Уалама.
Секретарь присел на корточки и разложил на коленях пергаментную бумагу.
Народы Хабеша и народы Тигрэ! — начал Уалама.
«№ 348/24.
Совершенно секретно.
Год — 1916, месяц — январь, число — 10.
Настоящим предписываю вам немедленно выехать в Россию (гор. Петроград). Целью вашего откомандирования служит изъятие из рук некоего лица документа, необходимого правительству Британии. Ваши обязанности в Кингстоуне предписываю сдать агенту Ричарду Броуну. Необходимые суммы высылаются телеграфом.
Розыскная карточка, как и точная копия подлежащего изъятию документа с дословным переводом его на английский язык, при сем прилагаются.
Инспектор
Хью Фоссет Ватсон»,
РОЗЫСКНАЯ
В дополнение к приказу № 348/24
Агенту Вуду
I. Портрет……………не имеется
II. Имя, фамилия………..не известны
III. Возраст……………лет 45—50
IV. Профессия…………..неизвестна
V. Местонахождение……Россия, г. Петроград
VI. Приметы:
Рост…………средний
Цвет волос… светлый, носит бороду
VII. Особые приметы……не имеет левой руки,
ходит прихрамывая.
В исполнение приказа № 348/24, принять к сведению
Инспектор Хью Фоссет Ватсон.
………………………………………………….
«Агент
Стивэн Вуд.
Инспектору Хью Фоссет Ватсону.
Сэр!
Как известно, агент разведки обязан не иметь никаких предчувствий (правила агентуры, § 24). Памятуя также, что о каждом предчувствии или каком-либо внеслужебном ощущении он обязан немедленно доложить своему непосредственному начальнику, для замены его в случае надобности агентом, ничего не предчувствующим, осмеливаюсь:
1) доложить вам, сэр, что некоторые неблагоприятные предчувствия овладели мною, и
2) представить вам, сэр, некоторые незначительные подробности моего жизнеописания, которые при моем поступлении на службу остались неизвестными мистеру Гайтону, вашему предшественнику, и которые, я надеюсь, пояснят вам, каким образом у агента долголетней службы могли возникнуть внеслужебные ощущения.
Я не буду задерживать вас, сэр, длительным изложением всех причин, побудивших меня родиться именно в Англии, а не в каком-либо другом месте земного шара.
Мистеру Гайтону, вашему предшественнику, сэр, было известно, что я родился в Годальминге, в тридцати милях от Лондона, в зажиточной купеческой семье „Торговый дом Плоут и К о“, у дочери владельца мисс Елизаветы Плоут, девушки восемнадцати лет. Вы скажете, сэр, что я родился вопреки всем правилам теологии, экзегетики и прочих наук в этом роде? Я должен сознаться, что эти науки для меня не стоят и полпенса.
В тринадцать лет я исколесил всю Англию. Я был газетчиком в Шеффилде, угадывателем мыслей в Плимуте и вором в Лондоне. Наконец в Ньюкэстле я сделался шулером.
Очевидно, моя работа в этой области осталась неизвестной мистеру Гайтону, вашему предшественнику, сэр.
Под руководством Джима Эндрьюса, знаменитого игрока, я прошел в специальной школе всю сложнейшую систему шулерской игры. Не буду утомлять вас, сэр, описанием моих занятий в этой школе. Упомяну только, что шулерское дело в Англии восьмидесятых годов было поставлено значительно лучше, чем преподавание в Оксфорде или Кембридже. Впрочем, в школу принимались люди с большей выдержкой, чем эти кембриджские юноши в узких штанах. Моя выдержка к тому времени равнялась восьми годам тюремного заключения, что также, вероятнее всего, осталось неизвестно мистеру Гайтону, вашему предшественнику, сэр. С того времени тюремные системы европейских стран неоднократно привлекали мое внимание, что впоследствии дало мне возможность с успехом применить выработанный мною способ внутритюремной агентуры.