Большая игра
Шрифт:
— Нитчеаго, нитчеаго, это пеарвый раз тоалька. Сейчас проайдет. Нитчеаго, бывает.
— Одну минуту внимания, сэр! — продолжал агент. — Как могут они сомневаться в том, что я — бог?! Вы представляете себе, сэр, организацию мира по тюремной системе? Надсмотрщики у дверей, свет сверху, прогулки по мощеным плитам, Библия — и человечество снова в моей власти. Точность, покорность, молчанье — время времени и пространство пространства.
Взгляд его упал на левую руку Панаева. Он вздрогнул и остановился:
— Нитчеаго, — повторил Ляо-Тянь, — вот и проашло! Здаоров будешь! Коари дальше! Нитчеаго!
Вуд поднес руку к лицу и задумался. Еще минута, и агент сменил строителя мира по Регенсдорфской системе.
— Однако, — сказал он, пытаясь улыбнуться, — как сильно подействовал на меня опиум. Я, кажется, обеспокоил вас, простите.
— Нет, ничего, — отвечал Панаев, — вы меня даже заинтересовали. Организовать мир по тюремной системе? Странная мысль!
Вуд рассмеялся.
— Вот уж не знаю, что забрело мне в голову. Как вы говорите — мир по тюремной системе? Да, в самом деле престранная мысль.
Взгляд его упал на газету, лежавшую в изголовье кушетки.
Он прочел почти машинально: «Большое сражение у Вердена. Атака германцев в районе Вердена (фронт сорок километров) принимает размеры крупного боя с возрастающим напряжением. Бомбардировка ведется из орудий крупного калибра».
Он обернулся. Панаев подозвал Ляо-Тяня, расплатился с ним, кивнул Вуду головой и вышел из комнаты. Агент бросился за ним.
Подслеповатый китаец вновь отворил дверь. Вуд бросил ему мелкую монету, перешел дворик и исчез за воротами.
«Февраля 12. Провел ночь в доме № 112 по Обводному каналу. Вышел в семь утра, пошел по Лиговке, свернул на Невский, вошел в подъезд дома № 106. Вышел через полчаса переодетый — фетровая шляпа, черное пальто с черным воротником, в руке трость.
Февраля 13. С одиннадцати часов утра целый день не выходил из дома № 106 по Невскому. Ночь провел там же.
Февраля 14. Вышел в двенадцать дня — черное пальто, шляпа, трость, с портфелем, дошел пешком до Морской, вернулся к Казанскому собору. Кого-то ждал; через полчаса поехал на извозчике через Дворцовый мост. Зашел в Азиатский музей. Оставался там до трех с половиной; вышел с туго набитым портфелем. Вернулся в дом № 106 и там оставался до ночи. В двенадцать часов пешком пошел в клуб — Владимирский, 12. В клубе играл и много выиграл. Сведения о том, что он — шулер, по-видимому, ложны. Ничего не заметил.
Февраля 15. Вчера ночью вышел из дома № 106, одетый в солдатскую шинель без ремня, в черной форменной фуражке. Прошел до Знаменской площади, свернул на Калашниковский проспект, прошел в курильню. Пробыл до утра. Утром вышел с китайцем; оживленно говорили. Дошли вдвоем до Суворовского;
Февраля 16. Весь день у № 106. Не приходил.
Февраля 17. То же.
Февраля 18. То же. Справлялся у дворника: не проживает.
Февраля 19. Справлялся о местожительстве. Дали ответ: выехал в 1915 году.
Февраля 20. Потерял след.
Февраля 21. В двенадцать часов ночи встретился у Владимирского клуба. У входа говорил с высоким в пенсне, белокурым, лет тридцати пяти — сорока. Кольца на руках. Играл всю ночь. Много выиграл. Шулер? Вернулся в семь часов утра.
Февраля 22. Провел весь день в № 106, кв. № 27, 2-й этаж, слева третье окно.
В девять часов вечера вышел в солдатской шинели и меховой шапке с ушами. На трамвае поехал на Васильевский. Слез у 7-й линии; прошел пешком до Среднего проспекта. Вошел в дом № 64. Игорный притон. Оставался до трех ночи.
Февраля 28. Ночь провел в клубе на Владимирском.
Марта 7. Ночь провел в клубе на Владимирском. Бывает здесь еженедельно.
Марта 8. В два часа дня поехал в министерство по иностранным делам. Провел там два часа. Вернулся и не выходил до ночи».
В то время как англиканская церковь во главе с архиепископом Честером молила бога о ниспослании победы над проклятыми немцами, католическая церковь, папа Бенедикт и кардиналы молили бога о поражении нечестивых поборников лютеранской ереси, а лютеранская церковь молила бога о том, чтобы ненавистные союзники были повержены в прах, — агент английской разведки Стивэн Вуд, считавший себя самим господом богом, шаг за шагом выслеживал владельца документа, необходимого правительству Британии.
Восьмого марта он шел по Обводному каналу, следя за номерами домов.
«Девяносто два, девяносто четыре, девяносто шесть, девяносто восемь».
«Чайное заведение для извозчиков. Доступно ломовым. Юдель Гамбер и К о», — прочел Вуд.
В чайной стоял сизый туман. Хозяин — рыжий парень с плутовской рожей сидел за прилавком и пил чай с блюдечка. Рядом с ним хрипел граммофон.
— Что прикажете?
— Мне нужно Скривела, — сказал агент, — он здесь сейчас?
— А вам, позвольте узнать, по какому делу?
— Это вас не касается.
— Как это не касается? — сказал с обидой рыжий парень, выставляя вперед огромную челюсть, — если я и есть самый Скривел?
— Пустое, — сказал Вуд, — Я знаю Скривела. Вы — не Скривел.
— Я Ваську могу позвать, конечно, — сказал рыжий, пряча челюсть. И, обернувшись к двери, которая вела в соседнюю комнату, он крикнул:
— Васька, поди сюда, тебе господин просит.