Большая игра
Шрифт:
Вуд видел, как африканцы, с коричневыми лицами в зеленых шинелях и касках с полумесяцем, готовились к бою. Ветер бил в лица. Черная луна на ущербе летела между синих туч…
Нужно было прогнать это виденье, этот мучительный сон. Вуд открыл глаза: сперва на столе появились его руки, держащие колоду, потом черные фраки, лица партнеров.
— Вы, кажется, нездоровы? — спросил игрок с финской трубкой в зубах.
— Благодарю вас, я совершенно здоров, — ответил агент.
Он извинился,
Первая талия была окончена.
Вуд тасовал карты, и движения его рук снова приобрели уверенность и точность.
В то мгновенье, когда карты нижней части колоды были сложены в нужных для него сочетаниях, он, как бы нечаянным движением, просек колоду пополам, сгибая лежавшую посредине ее карту.
Белокурый партнер, снимая колоду, невольно схватился рукой за подогнутую карту. Вуд, блестя глазами, с вежливым вниманием принял карты и начал игру.
И с первой же картой второй талии он увидел, как французские войска, построенные на зеленом сукне, протянутом в бесконечность, начали атаку.
Карта, брошенная на стол его рукой, превратилась в карту военных действий. Штабную карту с красными и синими стрелами, направленными друг против друга. Это была большая игра. И он участвовал в ней… и тысячи других разведчиков… скрывающихся, крадущихся, притворяющихся, уходящих в тень, в неизвестность… Секретные донесения хранились в тайниках, летели по воздуху, передавались тайнописью, выучивались наизусть. Узнавалось неизвестное, открывалось то, что казалось надежно скрытым. Неожиданность возникала из большой игры — и удар обрушивался там, где его не ждали.
Орудийные выстрелы с молнией и тяжелым свистом резали плотный воздух. Взлетали огни, разрывались ракеты. Солдаты, оборванные, облепленные грязью с осунувшимися лицами и оскаленными зубами, шли в атаку, спотыкаясь о трупы.
Офицер, срываясь, кричал: «Четвертая к оружию! шестая к оружию! четырнадцатая к оружию!»…
— Восемь!
— Жир!
— Восемь!
— Восемь!
Поле сражения снова было уже зеленым полем карточной игры и тот же голос добавил, снижаясь до шепота:
— Простите меня, но вы нездоровы. Не лучше ли было бы для вас на время оставить игру?
— Уверяю вас, я совершенно здоров, — повторил Вуд.
И снова он увидел черные фраки, движения и лица партнеров.
— Положение отчаянное, — говорил человек с лысым черепом, потирая рукою затылок, — он выпотрошил меня. У кого еще есть деньги? У тебя, дружище?
Человек с финской трубкой засмеялся таким голосом, как будто его душили.
— Ни черта!
— Сен-Галли богат! — закричал человек с лысым черепом, не переставая чесать затылок, — у Сен-Галли хорошие
— У меня почти ничего не осталось, Виктор, — ответил серьезно молодой человек с кудрявой головой.
Вуд молча глядел на них, перебирая карты.
— Грудцыну везло! — снова закричал человек с лысым черепом. — Грудцын много выиграл! Грудцын играет?
— У меня еще есть на пару пива, — сказал, смеясь, белокурый игрок.
— Про маленьких я не говорю, — сказал лысый череп, кидая взгляд на юношу с горбатым носом, — маленьким пора спать.
В это время к столу подошел, прихрамывая, новый партнер.
Он слегка поклонился, отодвинул стул и сел между игроками.
Вуд поднял голову и вздрогнул.
Напротив него, лоб в лоб, подперев голову рукой и задумчиво вертя в руках портсигар, сидел профессор Панаев.
«Ага, безрукая обезьяна! Ага, вот он, Панафу-сяньшэн!»
— Угодно вам карту? — спросил Вуд, бледнея и вежливо кланяясь.
— Да, прошу вас.
— Ваша ставка.
— Ва-банк.
Вуд осторожно положил перед собою карты, прощупывая колоду: в лоб шел жир, под колодой лежала восьмерка.
Он передернул и открыл карты.
— Восемь!
— Девять, — сказал Панаев. — Ваша бита. Простите, я не успел открыть моих карт. Вы меня предупредили.
Он небрежно и торопливо засунул деньги в карманы брюк и отошел от стола. Спустя некоторое время он вернулся и продолжал игру.
Вуд вытер потный лоб и сложил на груди дрожащие руки.
Банк перешел к Панаеву. Положив левую руку на стол, он с необыкновенной ловкостью бросал карты правой.
— Разрешите узнать, сколько у вас в банке? — спросил Вуд.
— Тысяча пятьсот рублей, к вашим услугам, — отвечал Панаев.
— Позвольте карту.
Пять игроков, сидевших за столом, одновременно повернулись к Вуду. Это затруднило задачу. Панаев бросил ему две карты.
Принуждая себя к спокойствию, шулер несколько замешкался, протягивая левую руку раньше правой. В правой руке, на одну десятую секунды позже вытащенной из-за борта пиджака, уже лежала карта для подмены. Две карты слились в одну, тройка плотно закрыла бубнового валета и…
— Девять, — сказал Вуд.
— Девять, к вашим услугам, — ответил Панаев.
На одно мгновенье перед Вудом мелькнула склоненная голова китайца.
— Плуоха деала, — сказал певуче китаец, вытягивая губы.
— Угодно вам, — сказал Вуд, низко склонившись над столом и ногтями вырезая овальные линии на потных ладонях. — Угодно вам сыграть со мною в штос на сто тысяч три раза, не понижая ставки?
Панаев поднял на него равнодушные глаза с покрасневшими веками.