Большая интрига
Шрифт:
— Значит, вы хотите пойти в Сен-Кристоф прежде, чем в Сен-Пьер? — спросил охранник.
— Да, — согласился флибустьер и добавил, — как только я вам верну свободу, капитан, вам и вашим людям, — то подниму якорь и направлюсь прямо к Басс-Терр! — Байярдель в ярости схватился за голову:
— Но это — совершенно не мое дело, совершенно! А мой приказ? Вы подумали, какую роль буду играть во всем этом я?
— Конечно, нет!
— Приятель, я не могу вернуться в Сен-Пьер без вас!
— А я не пойду в Сен-Пьер до тех пор, пока не поговорю с командором!
— Фу, —
— А кто бы ему мог это рассказать?
— Откуда мне знать… А впрочем, постойте. Совет отправил отца Фейе к Его Величеству, чтобы сообщить ему о своем решении назначить мадам дю Парке наследницей генерала, потому что вам должно быть известно, что только один король может назначить нового правителя. Совет действовал таким образом из уважения к Его Величеству; но может случиться и так, что король не одобрит решение Совета. Отец Фейе отправился на Сен-Кристоф, чтобы там найти судно, которое сможет доставить его во Францию. А все монахи болтливы, как сороки, и меня бы сильно удивило, если он не рассказал там о нашем деле!
— Тем более, — ответил Лефор, — мне необходимо поговорить с командором! Если Мартиника отправляет кого-то к королю, то почему бы не сделать того же командору? Я сам с удовольствием прогуляюсь во Францию!
— Вы не хотите ехать в Сен-Пьер? А моя честь, приятель? Вы слишком дешево цените мою честь!
— Капитан Байярдель! — воскликнул Лефор. — Никто не собирается торговать честью такого человека, как вы! У вас на поясе висит то, с помощью чего вы сможете заставить себя уважать! Окажись я на вашем месте, то выбирал бы одно из двух!
— Говорите, я вас слушаю.
— Вернитесь к вашему майору и скажите ему: «Я пошел в Мари-Галант и натолкнулся на капитана Ля Шапелля, который встретил меня и сразу вывел из строя два моих судна до того, как вырезал на них весь экипаж. Затем я повстречался с моим другом, Лефором, и после уверения в своей дружбе он разбил меня в пух и прах, а затем отпустил на свободу, на что я с удовольствием согласился. Он предупредил меня, что придет за вашими ушами лично. Сейчас он слишком занят, но вам стоит подождать».
— Кончайте ваши шутки!
— Я совершенно серьезен. Я говорю вам, что бы сделал, будь я на вашем месте. А что может вам грозить, если вы скажете все это майору? Сорок суток ареста или виселица… Но существует и другое решение, и оно меня бы тоже устроило.
— Говорите.
— Отправляйтесь вместе со мной в Сен-Кристоф, если уж я не хочу идти с вами в Сен-Пьер! И клянусь вам, мой друг, что прежде, чем солнце зайдет три раза, у вас в кармане будет подорожная, подписанная собственной рукой правителя. У него такая красивая подпись, и хоть вы и не чувствительны к деликатным вещам, но все равно, будете просто счастливы!
— И не думайте об этом, Лефор! Мне нужно вернуться в Сен-Пьер, увы, даже без вас. А мой бедный «Святой Лоран»! А «Бык»!
Флибустьер встал.
— Вам повезло, капитан Байярдель, — заявил он, — что среди
Несмотря на неудачу своей миссии, Байярдель протянул руку своему старому товарищу:
— Согласен, приятель! В конце концов, черт бы их всех побрал и Мерри Рулза и всех тех мерзавцев, которые крутятся возле него… Ладно, я вернусь в Сен-Пьер… И буду вас ждать. И дай Бог, чтобы ждать пришлось не так долго! Не забывайте, приятель, что если вы не поторопитесь, ваш старый товарищ, Байярдель, может сгнить в какой-нибудь вонючей яме!
— Можете на меня рассчитывать! — закончил Лефор.
Глава 3
Под вывеской «Копающая лошадь»
При приближении к бухте Басс-Терр на «Принце Генрихе IV» погасили три из четырех носовых огней, по которым во время перехода ориентировались на «Пресвятой Троице».
Ночь была почти что черной, и очертаний берега невозможно было разобрать; смутно виднелись лишь величественные силуэты некоторых стен и башен форта, который как бы растворялся на фоне фиолетового моря.
Лефор стоял на носу судна и смотрел, как Ля Шапелль ложился в дрейф. Похожие на маленьких паучков люди из экипажа «Принца Генриха IV» ползали по снастям и убирали паруса. Лефор спокойно выбил трубку. Ночной ветер далеко разнес искры. Ив смачно плюнул в море. Он скорее по запаху, чем по внешнему виду, узнал бухту Басс-Терр. Морские водоросли гнили вместе со всеми теми нечистотами, которые местные жители сбрасывали в океан. Сверху целый день палило яркое солнце, но с особой силой запах ощущался после заката, когда ветер с суши относил его в открытое море.
По периметру порта мерцали сторожевые огни, а в самой бухте огней было неисчислимое множество.
По ним Лефор довольно точно мог определить количество и тип стоявших в бухте судов. Невзирая на строгий последний указ короля, на многих парусниках горели три-четыре сигнальных фонаря, которые располагались либо на носу, либо на вантах грот-мачты. На самых никудышных, может быть, из боязни, скромности или безразличия горел лишь один сигнал на корме.
Но Лефору и не надо было больше, чтобы понять, что о недавнем сражении с испанцами все уже забыли, потому что на Сен-Кристофе было довольно много корсаров и флибустьеров. Еще никогда в бухте не собиралось столько шхун, бригов и фрегатов.
Однако Ля Шапелль удачно маневрировал среди этого леса мачт, и можно было видеть, как его собственные мачты осторожно и даже элегантно, никого не задевая, продвигались вперед.
Наконец его сигнальные огни остановились, и флибустьер услышал, как поскрипывает цепь спускаемого якоря. Скоро в тишине ночи раздался голос, который обращался к нему. Он сразу же узнал голос Ля Шапелля; тот спрашивал Лефора, останется ли он на борту или сойдет на берег.
— У меня свиданье в «Копающей лошади»! — ответил капитан «Пресвятой Троицы».