Большая интрига
Шрифт:
Лавернад не выдержал и стукнул кулаком по столу:
— Но это же безумие!
— Возможно. Так решили правительница Мартиники, вдова генерала дю Парке, и майор Мерри Рулз, основываясь как бы на приказе Его Величества, в котором говорится, что любой захваченный флибустьер должен быть доставлен в ближайший порт и там осужден… Осужден и, конечно, повешен!
— Это ошибка, — произнес, несколько успокоившись лейтенант. — Нам известен этот приказ. Он касается только разбойников и пиратов. Но у наших флибустьеров есть подорожная, которая их охраняет!
—
Лавернад задумчиво поглаживал подбородок.
— Вы правильно сделали, что приехали, — произнес он. — Надо как можно скорее сообщить обо всем командору. Не могу сказать, что он решит, но точно знаю, что он будет очень недоволен! В какой-то мере этот майор пренебрег его собственной подписью!
— Совершенно верно!
— На Сен-Пьер надо будет отправить посыльного и потребовать у правительницы объяснений.
— Наглецы из форта Сен-Пьер повесят вашего посыльного! Но позвольте мне, лейтенант, высказать одно предложение! Доверьте это послание мне. Я рискну головой, если мне разрешат пойти в Сен-Пьер на «Пресвятой Троице» с моими людьми и шестьюдесятью пушками!
Лавернад опять удивленно посмотрел на флибустьера, но затем оставил этот интересный предмет и ответил:
— «Пресвятая Троица»? А «Атлант»? Что с ними стало?
— Как сказать? — ответил флибустьер уклончиво. — Вы должны знать, лейтенант, что тропическое солнце очень вредно действует на глаза. И заставляет нас часто совершать ошибки… Так, нам случилось однажды принять за испанца одного голландца, который не соизволил ответить на наш вежливый выстрел. И, Боже мой, мы его сразу пустили ко дну! Тогда я подумал, что будет лучше изменить название…
— Такие подвиги, Лефор, приведут вас когда-нибудь на виселицу! Уж будьте уверены! Я вас предупредил. И если об этом узнает командор, то отберет у вас подорожную!
— И он будет очень неправ! — не смущаясь, заявил Ив. — Ведь если мы на данный момент не в состоянии войны с Голландией, то это не может длиться вечно? А если не с Голландией, так с Англией! Я всего лишь немного опередил события. Зато мы можем быть уверены, что в решительный момент тот самый фрегат не выступит против нас ни в каком сражении! Как абсолютно правильно говорит Ля Шапелль: дохлая кошка не мяукает!
Лавернад недовольно двинул плечами.
— Послушайте, Лефор, — наконец сказал он. — Я увижусь с командором и предоставлю ему факты. Приходите сегодня после полудня, возможно, он сам захочет с вами поговорить, чтобы узнать все детали этой неразберихи на Мари-Галант. И скажите Ля Шапеллю, чтобы без моего разрешения не покидал Басс-Терр. Он и его свидетельские показания тоже могут понадобиться.
— Прекрасно, лейтенант. Но не забывайте, что никто лучше меня не знает дорогу до Сен-Пьера! А поскольку там все готово к моему приему…
Глава 4
Шевалье де Вилле
«Маргарита» капитана Бельяра стояла на воде так неподвижно, что со своим круглым брюхом напоминала севшую на мель громадную бочку.
Лефор быстрыми шагами шел вдоль причала, несмотря на безжалостное солнце, под лучами которого с него градом лил пот, и он вынужден был вытирать себе глаза обратной стороной ладони.
Среди целого леса мачт, которые маячили перед его глазами, он довольно скоро рассмотрел то, что ему было надо. Он остановился и довольно долго разглядывал судно, поднеся к глазам ладонь в виде козырька для защиты от солнца. Так ему удалось разглядеть человека Лет шестидесяти, который стоял, опершись рукой на поручень, и курил трубку, постоянно сплевывая в воду и рассматривая при этом разбегающиеся круги. Флибустьер тоже вынул свою трубку и зажег ее, чтобы придать себе вид обычного прохожего. Когда он приблизился на расстояние нормального крика, то, вынув трубку изо рта, позвал:
— Эй, на «Маргарите»!
Капитан Бельяр вздрогнул, как человек, которого грубо вырвали из сладкого сна. Он поднял голову и стал глазами искать того наглеца, который так неприятно его потревожил.
На нем была надета треуголка синего цвета, украшенная фиолетовыми лентами, которые поднимались в воздух при малейшем ветерке, а затем снова с легкостью колибри опускались на его плечи. Одет он был в зеленоватого цвета куртку, на которой солнце и морская соль оставили затейливые разводы более светлого цвета. На куртке не было многих пуговиц, а посередине живота она была небрежно стянута нешироким кожаным ремнем; зато его сапоги были совершенно необычного вида. Они были выше колен и сверкали на солнце голубоватым блеском, толстые подошвы стучали по палубе при каждом шаге, как молоты.
— Эй! — ответил капитан.
— Эй! Капитан Бельяр, — повторил Лефор.
— Эй! — повторил капитан, как какое-то шутливое эхо.
Но ему самому было вовсе не до смеха. Просто у него был темперамент флегматика и почти всегда — сонный вид. Ив постарался скрыть, насколько его все это раздражало. Он только спросил себя, умеет ли старый волк говорить по-французски. И он спросил так любезно, как только мог:
— Эй, капитан! Это вы собираетесь во Францию?
— Ну!
— А когда примерно?
Ив ясно увидел, что тот неуверенно поднял плечи, но вообще ничего не ответил.
Лефор почувствовал, что начинает краснеть, и с некоторым вызовом заметил:
— Черт возьми, капитан, я не знаю, откуда вы, но уверен, что не из моих краев. А у вас что, все такие разговорчивые?
— Как когда.
Ив глубоко затянулся, выпустил облако дыма и продолжил:
— Есть ли у вас на судне священник, отец по фамилии Фейе?