Большая книга ужасов-10. Месть крысиного короля. Доктор-мумия. Костыль-нога. Вечеринка для нечисти
Шрифт:
– Родственник из Москвы, вчера приехал.
– Достойно.
Саныч кивнул. На лице все было написано: «Ясненько, вчера приехал и в первый же день нарвался. По полной программе. Теперь вот ищет применение новым способностям. Я бы на неделю в депресняк ушел. Достойно».
И тут раздался взрыв! В полуметре от Пашки вода поднялась столбом, и: «Бабах!» – волна вынесла нас на берег. Пашка еще пытался бултыхать ногами по твердой земле, а Саныч спокойно встал, как будто у него каждый день что-нибудь взрывается. Я же лежал и смотрел на воду, наблюдая, как всплывают оглушенные рыбешки. Либо кто-то их глушит на лодочной станции, в непосредственной близости от вышки (ну и что, что сломалась),
Я покосился на Пашку. Да, парень, теперь ты богатырь. На рыбалку можешь ходить, как Шрек из мультика. Это стоило пятидесяти рублей. Правда, рыбешка нынче дешева, свежепойманную мелочь (примерно с полбатона) толкают дачникам по десятке, за хорошую щуку, с руку длиной, просят уже сто. Эликсир с лихвой окупится после первой же рыбалки. Только стоил ли он таких разрушений?!
– Я не нарочно, – Пашка смотрел в землю. – От неожиданности.
Да, мой друг, неожиданность получилась, прямо скажем, недетская.
– Что случилось-то? – спросил Саныч.
– Не знаем, – хором ответили мы, потому что Пашке еще здесь жить, учиться, а может, и жениться, если не уедет куда-нибудь. А кому нужен такой термоядерный богатырь? Опасно это, девочки.
– Тогда вы приняты, – беззаботно ответил Саныч. – Для начала починим вышку.
Вышку мы чинили до вечера. Пашка еще не освоился со своей богатырской силой, а ведь ее еще надо было скрывать, чтобы Саныч в обморок не падал. Термоядерный богатырь легко поднимал бревно, потом спохватывался и ронял. В воду, а чаще – мне на ногу. Сломанная нога, кстати, еще не срослась, и легко отваливалась, когда на нее роняли бревно. Я замучился привязывать ее обратно! Дачники, которые катались на лодках, беззастенчиво пялились на это шоу. Мы им продали глушенную Пашкой рыбку, пусть наслаждаются, а нам нужна наличность, потому что Пашка придумал план захвата Костыль-ноги.
План был простой как карандаш: я зайду к бабке один и в красках распишу, как «богатырская сила» подействовала на Пашку. Скажу, мне тоже хочется. А пока она будет кашеварить и лупить меня по щекам, чтобы в обморок не упал, Пашка влезет в окно и стырит злополучный Костыль. Его ведь в карман не спрячешь! Я войду с пустыми руками и с пустыми руками выйду. А если старуха хватится Костыля, я скажу: «Откуда я знаю, куда вы его засунули?!»
Уже темнело, когда мы освободились. К бабке же предстояло не идти, а бежать. Бежать через лес пробовали? Мне лично нравилось быть деревянным, потому что на Пашку из плоти и крови было страшно смотреть. Тут ссадина, там царапина – здесь клок волос выдран. А деревянная нога не пострадала – что ей сделается среди своих-то?
Я взлетел на бабкино крыльцо и в сто первый раз подумал, что, может быть, поздно: вон солнце садится. Постучал – тишина. Постучал еще – нет ответа. Дверь была не заперта. Вот сейчас я ее толкну и увижу деревянную скульптуру: Костыль-нога. Бабка, ковыряющая в носу. Дерево. Третьяковская галерея...
Бабка действительно ковыряла в носу, но была вполне себе живой, из плоти и крови. Она просто сладко спала, свернувшись на печке и засунув полпальца в крупную старушечью ноздрю. Уф!
Уф-то уф, но это в мои планы не входило. Что делать? Будить и действовать по плану или потихоньку найти Костыль?.. Костыля с порога не было видно, я шагнул в избу, громко брякнув о дверной косяк чем-то стеклянным. Бутылка с приворотом в кармане штанов. Совсем забыл про нее, а она болтается в кармане и брякает, рискуя разбудить бабку. Зафигом мне вообще этот приворот? Бутылку я вынул и поставил на стол у печки – будем соблюдать тишину. Где же этот Костыль-то, а? Комната в избе была одна и маленькая, но мест, куда можно спрятать палку, хватало. Вот, скажем, под лавкой – нет. За печкой –
– Грабють! – проснулась, значит. Что ж, будем действовать по плану.
– Не бойтесь, это я, – я встал у окна, чтобы лучше было видно. – Зашел «богатырской силы» попросить, на Пашку вон так подействовало, так подействова...
– Ты, шоль? – бабулька ловко свесилась с печки и уставилась на меня. – Ух, напугал, ирод!
Я сотни раз потом переигрывал этот эпизод в голове, что мне стоило вовремя крикнуть: «Не пейте!» Я просто не успел или побоялся, а когда бабулька схватила со стола бутылочку с приворотом и разом осушила ее («Уф, полегчало!») – было уже поздно. На пару секунд она так и замерла – свесившись с печки с бутылкой в руке, глядя впереди себя застывшими глазами. За глазами было интересно наблюдать. Они голубели с каждой секундой, зрачки расширялись. Из застиранных старушечьих глаз за какую-то минуту получились темно-синие, удивленно-круглые глаза ребенка, сидящего на горшке. Целиком бабулька не помолодела, а вот голос тоже изменился, как и словарный запас. Вместо очередного: «Напугал, ирод!» – бабулька выдала: «Милай, што ж ты сразу-то не разбудил! Умаялся ждать, поди, бедненькай», – и это было всего страшнее. Впрочем, нет: страшнее стало, когда бабулька разулыбалась, демонстрируя полное отсутствие зубов. А еще страшнее – когда она соскочила с печки и полезла обниматься:
– Одна сижу день-деньской, а тут вон какой сюрприз! Милай, дай обыму, как же я те рада! Щас я тебе пирожков...
– Мне бы силу, —я попробовал деликатно отстранить бабульку, но она еще крепче стиснула меня в объятиях.
– И силу сварим, и пирожков напечем, к чему торопиться-то?
И тут в глубине комнаты послышался «шмяк!» – Пашка здесь. Сейчас найдет проклятый Костыль, и можно выбираться отсюда. Лопать пирожки в мои планы не входило: во-первых, их еще надо испечь, а это долго, во-вторых, какие пирожки должны получаться у бабульки, которая готовит зелье из сероводорода?! Что-то меня не тянет их пробовать! Совсем не тянет.
Я вывернулся из объятий бабульки, сел за стол и сложил руки как первоклассник – ни обнять, ни подступиться.
– Мне бы силу... – промямлил и понял, что сглупил! Бабулька же сейчас пойдет в глубину комнаты, копаться на стеллажах, а там – Пашка. Надо быстро ее отвлечь!
Плохо соображая, что делаю, я вскочил из-за стола и сам налетел на бабульку:
– А уж я-то как рад вас видеть! – бабулька была худенькая, и для пущего эффекта я ее поднял и закружил: – С самого утра не видел, соскучился, блин, как по родной!
Хорошо, что бабка нахлебалась зелья и приняла все за чистую монету. Я бы на ее месте давно накостылял хамоватому подростку, который приперся воровать, да еще и обниматься лезет.
– Правда?! – она просияла, и мне стало стыдно. – Тогда оставайся! Поздно уже, автобусы не ходють, переночуешь и домой пойдешь, а? – И она подмигнула так, что мне захотелось бежать в Москву и орать: «Убивають!»
– Н-нет, меня ждут, мне бы зелье, а? (Надеюсь, Пашка уже нашел проклятый Костыль – во всяком случае, я не слышал в избе посторонних звуков.)
Бабулька сразу сникла:
– Зелье так зелье... Может, передумаешь?
Я безжалостно мотнул головой. Бабка отошла к стеллажам и принялась стряпать «богатырскую силу», которая мне даром не нужна. Пару минут она стряпала молча, и я чувствовал себя скотиной. Но потом продолжила свой доклад на тему: «Как я счастлива видеть у себя в гостях достойнейшего из подростков», – и мне сразу стало легче. В конце концов это было ее приворотное зелье. Сама сварила, сама же отхлебнула. Я ни при чем.