Большая книга ужасов 2015 (сборник)
Шрифт:
Ей некуда было бежать.
Он знал это.
– Лев! – отчаянно, срывая голос, крикнула Ника в небо.
Черная жижа внизу заволновалась, поползла быстрее, забурлила возле самой стены и выбросила вверх змеиный хвост.
– Прыгай! – загрохотал голос Черного. Взвихрился тополиный пух, Ника отчаянно заметалась по крохотному пятачку. Если эта плесень захочет ее коснуться…
– Прыгай!
Только не к нему, а от него…
Теперь она понимала того парня – о, не с больной головы он бросился в лестничный
Черный разинул пасть и зашипел. Тело его превратилось в тело огромного змея. Он вырастал все выше.
– Ника!
Напротив, на гребне крыши, встал Лев.
Он пришел, он все-таки пришел!
– Отцепись от нее.
– Вот как ты заговорил со мной, мальчик.
– Тебе давно пора убираться отсюда, вместе со своим болотом.
Плащ разлетелся крыльями. Черная волна взметнулась, откатываясь от стены, разворачиваясь, шипя, чавкая, выбрасывая жирные хвосты-кляксы.
– Я тебя раздавлю.
– Обломись, плесень. Я вырос, пока ты сосал чужие жизни. Повзрослел.
– Я тебя…
– А это ты видел?!
На гребень рядом с Львом прыгнул Джучи, воинственно выгнув спину. У кошек нет страха перед древними силами. Они сами древняя сила.
Ника, щурясь, вглядывалась сквозь мечущиеся белые пушинки. Про нее все забыли.
Черный рос, перегоняя антенны. Тучи заметались. Огромный оскаленный череп навис над Львом. Ветер разметал какие-то кожистые лоскуты и огрызки, брызнула болотная жижа – и…
Тишка мчалась по пустому городу, сзади ее догоняли тяжелые гулкие прыжки.
Не оборачивайся!
Бубенчик глухо звякал в кулаке, она неслась по мосту, хватая ртом воздух. Дома с перекошенными угловатыми лицами, казалось, сыпятся у нее за спиной.
Мост подрагивал под ногами.
Не смотри!
Вниз по мосту, прямо посреди пустой широченной улицы.
Не бойся!
Песок вился впереди нее, а ветер опалял затылок. За мостом блестела мокрая после дождя площадь. Она мчалась, огибая лужи, в которых отражался совсем другой город.
Черно-белый, занесенный снегом, с выбитыми окнами, с замотанными фигурами, тянущими за собой саночки.
Быстрей!
Туманный, полный невского молока, в котором маячила виселица с пятью силуэтами.
Дальше!
Темный, залитый до второго этажа кипящей водой, волочащей бревна, бьющихся лошадей, будки городовых.
Вперед!
Алый, раскаленный пожаром, в котором метались человеческие фигурки среди черных скелетов деревьев.
Беги!
Лужа по-змеиному сунулась ей под ноги.
Тишка прыгнула.
И в прыжке увидела, как навстречу, из воды, всплывают любимые лица – мама, папа, бабушка, Ника… Она кричала что-то беззвучно, а лужа растекалась, пожирала асфальт, вскипала, превращалась в черную дыру.
Тишка
И сразу провалилась с головой.
Лужа оказалась бездонной.
Черная вода хлынула в рот и в нос. Последнее, что она успела, отчаянно пуская пузыри, тряхнуть бубенчиком… и золотой звон его вдруг заполнил весь мир.
…и отовсюду посыпались кошачьи тени.
Мумии.
Мумии кошек.
Они выпрыгивали из темноты, злобно шипели, драли когтями воздух. В пустых дырах глазниц разгорался огонь – зеленый, хищный, непримиримый. О, эти маленькие твари умели убивать, смерть плясала на кончиках их когтей.
Они бросались на Черного с вентиляций, с антенн, а некоторые, похоже, сыпались прямо из низких туч. Они царапались, выли, кусались, раздирали на куски.
Любишь охотиться?
Мы тоже!
Любишь убивать?
Мы тоже!
Черный ревел, ветер рвал его крик, ветер азартно выл, заглушая всех. Болото металось по крыше. Белолицые тени с рыжими змеиными волосами дрались с кошками. Кошачьи скелеты разлетались на косточки. Огромный змей щелкал зубастой пастью, отбрасывал от себя куски тел, лапы, оторванные головы, но мертвые кошки накатывали волнами снова и снова.
Ветер бесновался.
Лев балансировал на гребне, темный дерущийся ком катился к нему. Кошки тонули в мазутных лужах, превращаясь в бесформенные, облепленные грязью комья, но болото сжималось и сокращалось, подбираясь к ногам Хозяина.
Зашипел и метнулся вперед Джучи.
Он вцепился прямо в лошадиный череп. Черный махнул змеиным хвостом – и тут на него разом прыгнули с двух сторон Лев и Ника. Огромное тело забилось, увлекая за собой всех, кошки торжествующе взвыли. Взметнулась густая жижа, Ника отчаянно закричала – они все тонули в черном месиве!
Крыша под ними просела.
Воздух вдруг зазвенел – и все, что каталось, рвалось и убивало друг друга, замерло. Огромная черная тень спрыгнула на крышу. В лунном свете сверкнули миндалевидные глаза, а каменные губы вдруг улыбнулись, обнажив клыки. Оживший Сфинкс с набережной прижал Черного к кирпичной будке и ударом когтистой лапы снес лошадиный череп.
Звенящий воздух лопнул, посыпались осколки зеркала.
Ветер подхватил Нику, тополиный пух закружил ее… Исчезла крыша, осталась только теплая, мягкая давящая тяжесть. Она отчаянно забилась, сбросила с себя подушку и со всхлипом села на кровати.
Занавеска гуляла, снаружи гудели тополя, шевелился и раскачивался фонарь.
Она торопливо щелкнула выключателем.
На столе лежал чуть помятый Тишкин портрет.
– Врач сказал, если температура поднимется выше тридцати девяти, немедленно вызывать «Скорую».