Большая книга ужасов - 6
Шрифт:
— А ребята?
— Сначала на дно!
И я двинулся к озеру.
— Эй! — крикнул Изобретатель мне вслед. — Это тоже выкини.
И Изобретатель швырнул мне «маузер».
Байдарка болталась на берегу. Я легко столкнул ее в воду, забрался внутрь и погреб к центру Чертова омута.
Центр легко угадывался по черной воде и неприятному холоду, исходившему от воды. Я немного подумал и первым отпустил в воду «маузер».
«Маузер» глухо булькнул, выпустил маленькое масляное облачко и ушел в глубину.
«Маузер» мне было жалко. Выключатор нет.
Игрушка безумного гения…
Я развернулся спиной к берегу, достал приборчик и бросил в воду.
Выключатор не тонул.
Такого я не ожидал.
Выключатор держался на воде как поплавок из бальзового дерева. [3] Это меня несколько озадачило. Я попытался утопить Выключатор еще, но он упорно не желал погружаться. Мне почему–то подумалось, что если бы я кинул его в печь, то и гореть особо он бы не стал. И вообще, видимо, справиться с ним было довольно сложно. Разве что раздробить.
3
Дерево, растущее в Южной Америке. В высушенном виде его древесина становится легче пробки. Поэтому из нее делают плоты и челноки.
Я стал обшаривать байдарку в поисках чего–то тяжелого. Но, как назло, ничего такого не было: байдарка — лодка легкая и не предполагающая наличия якорей и других тяжелых штукенций. Ничего, чем можно было бы затопить этот дурацкий Выключатор, не было. Я начал уже нервничать — надо было возвращаться на берег и искать груз, но тут что–то булькнуло совсем рядом с бортом.
Я поднял глаза и обнаружил, что Выключатора больше нет. Только по воде расходятся круги.
Не знаю, что это было. Скорее всего гигантский вдольполосный окунь всплыл из глубин, приняв Выключатор за плавающую вверх брюхом рыбину. И проглотил его. Скорее всего.
Впрочем, может быть, это был тот, в чью честь озеро было названо. Но все это мне не очень понравилось, я схватил весло и рванул к берегу.
Радист уже не стучался о сосну, просто сидел под ней с отсутствующим видом. Тоска постучала ему по лбу и, убедившись в железной природе получающегося звука, предложила сдать Радиста в металлолом. Мы отказались. Тогда Тоска в сто двадцать восьмой раз написала в блокнотике, что мы уродцы, и отправилась искать в обломках свой плеер.
Чугун вертелся возле горы протухающих барсуков и истекал слюной. Собаки обожают тухлятину, так, кажется, говорил Гундосов.
Доход уже почти освободился и пытался выкатиться на полянку.
Гундосов тоже выбрался из–под завала. Он сидел на уцелевшем крыльце и вертел в руках пожухлую фуражку со сломанным околышем. Гундосов был грустен.
То ли свет так падал, то ли воображение мое разыгралось, но на секунду мне даже показалось, что Гундосов чем–то напоминает своего боевого предка…
Капитана Орлова.
Хотя нет. Больше всего Гундосов был похож на большого рыжего комара.
Глава 13. Хочешь стать волком?
— А потом этот Выключатор свалился с книжной полки, — сказал Куропяткин. — И я решил его не выкидывать. Пусть лучше он у меня будет. Так надежнее.
И Куропяткин похлопал по карману.
— Твоя фамилия не Треплинский? — спросил № 10.
— Мне больше нравится, когда меня называют Куропяткиным, — сказал Куропяткин. — В крайнем случае, Эф Куропяткиным. Остальные наименования вызывают у меня… нервное напряжение.
И Куропяткин посмотрел на № 10 через мутные зеленые очки, и № 10 вдруг почувствовал, как неприятно зашевелились волосы у него на шее, а мочки ушей защипали острые холодные искорки. № 10 стал оглядываться в поисках поддержки.
— Эф? — выручил его № 12. — А что значит Эф?
— Эф значит Феликс, — терпеливо объяснил Куропяткин. — Феликс Куропяткин. Но мне больше нравится, когда Эф.
— Эф так Эф, — согласился № 12. — Мне по барабану.
— Просто я чего вот говорю. — Глаза № 10 бегали. — У тебя люди превращаются в черт–те кого и при этом ведут себя совершенно спокойно! Не впадают в панику. Так в таких ситуациях люди себя не ведут!
— А ты бывал в таких ситуациях? — усмехнулся Куропяткин.
— Я? — растерялся № 10. — Нет… но ведь можно предположить…
— Предположить все, что угодно, можно, — сказал Куропяткин. — А в таких ситуациях люди ведут себя по–разному. Сначала бесятся немного, а потом ничего, привыкают. К тому же это ведь рассказ, история, а не хроника событий…
— Город Волгин, — объявил водитель в микрофон. — Через пять минут прибываем.
Город начался неожиданно. За окном побежали старые купеческие особняки и небольшие церкви из красного кирпича. Все как–то притихли и стали смотреть по сторонам.
Куропяткин начал собираться. Он делал это спокойно и обстоятельно, даже как–то лениво.
Достал с полки шляпу, стряхнул с тульи пыль, надел на голову.
Достал перчатки и аккуратно, палец за пальцем, натянул их на руки.
Протер носовым платком небольшой стек с черепом.
Хрустнул кистями.
Соседи следили за его движениями внимательно и напряженно.
Автобус проскочил мимо белого кремля шестнадцатого века, поднялся на горку, спустился вниз и остановился возле здания автовокзала, судя по ветхому виду, построенного тоже где–то в конце Средневековья.
— Мне пора выходить, — сказал Куропяткин. — Я приехал.
— А где Волга? — спросил № 11.
Куропяткин указал стеком.
— Тут она почти километр, — сказал он. — Красиво.
— Над вечным, как говорится, спокоем, — вздохнул № 10.
— Это точно. — Куропяткин перекинул через руку плащ и двинулся к выходу.
— Стоянка пятнадцать минут, — объявил водитель и вывалился на улицу курить.
Куропяткин вышел из автобуса на привокзальную площадь.
Ребята, соседи Куропяткина, тоже вышли на воздух.
Куропяткин дышал воздухом со спокойным видом. Ребята окружили его. Куропяткин улыбнулся.