Большая книга ужасов
Шрифт:
Да уж, сказать бы ей, кого я ищу!
Однако мне сразу пришла в голову идея:
– Я жду свою знакомую, только не знаю, когда она приедет. Она такая рыжая, ярко-рыжая, не видели?
– Ну, детка, тут много разных ходит, я не присматривалась.
– Эту вы сразу заметите – она прямо огненная, издали видно. Пожалуйста, если увидите – скажите ей, чтобы меня подождала.
Женщина кивнула, а я присела на скамейку, давая отдых ногам.
– Красивый у вас вокзал! И даже странно – поселок маленький, а вокзал большой, и людей много.
– Здесь просто пересечение
Но тут подъехала электричка, и я поспешила попрощаться.
И снова стук колес, вагоны, люди… Потом начался час пик, и мне пришлось нелегко. Приходилось протискиваться сквозь давку под недовольное ворчание пассажиров, и теперь я не могла всех рассмотреть. Оставалось надеяться на кулон, остававшийся холодным, и на свое шестое чувство, которое уже давно меня не подводило.
Когда я, тяжело дыша, в очередной раз вышла на перрон, мне издали замахала рукой женщина в рабочем халате:
– Детка, иди сюда! Знакомая твоя нашлась!
Рядом с ней стояла высокая огненно-рыжая девушка. Мамочки, да это же Лилька!
– Ты зачем сюда явилась?! – напустилась я на нее. У сотрудницы вокзала лицо удивленно вытянулось, и она ушла, ничего не сказав.
– Волновалась за тебя, – ответила моя подруга. – Ну как, не поймала?
– Да нет пока.
– Теперь будем вместе искать. Я все равно не уйду!
Я только рукой махнула, и дальше мы ездили вдвоем. Когда час пик миновал, стали делать так: первой через каждый вагон гордо и не торопясь шествовала эта красавица, а за ней – на расстоянии и незаметно – я. Но все было спокойно.
День стал клониться к вечеру. Неутомимые электрички так же резво, как и утром, спешили по своим маршрутам, а вот я уже ног под собой не чуяла. Лилька, надевшая сдуру каблуки, тоже. Народу в вагонах становилось все меньше, мы с Лилькой старались быстренько пройти состав и присесть отдохнуть до остановки. Я уже мало что соображала, отупело глядя на мерно покачивающиеся в такт движению головы людей, озаренные золотым закатным солнцем. Теперь все казались рыжими, – а ведь я таковых ни разу за сегодня и не встретила…
И тут я почувствовала зарождающуюся тревогу. Просто так, без причины. Или это усталость вкупе с игрой воображения так на меня подействовала?
– Ника, выходим, – толкнула Лилька.
Мы вышли на перроне соседней станции, с которой очередная электричка должна была отвезти нас обратно на наш вокзал. Я привычно окинула взглядом сидящих вокруг пассажиров, но ни один из них не вызвал подозрения. Мы присели на ближайшую лавочку и долго отдыхали, откинувшись на спинку. Солнце уже исчезло за лесом, а тревога не проходила.
– Стерла ноги в этих туфлях, – пожаловалась Лилька. – И перекусить бы не мешало.
– Поезжай домой лучше.
– Ну нет! Пока ты здесь, и я не уйду.
Тревога… Тревога! Сейчас что-то должно произойти! Вот сейчас, не пройдет и… До следующей электрички оставалось около пяти минут. Да еще Лилька, черт ее принес. Не хватало, чтобы с ней что-то случилось!
– Знаешь что, Лиль, – произнесла я. –
– Конечно, я мигом! – воодушевилась моя подруга.
– Можешь не спешить, – я махнула рукой.
Она поковыляла к дороге. Я проводила ее взглядом, посмотрела на большие вокзальные часы. Еще четыре минуты. Но с уходом Лильки тревога не прошла, а усилилась до такой степени, что даже дыхание перехватывало.
Такое у меня бывало. Несколько раз, и предчувствие никогда не обманывало. Вилор говорил правду – человек, носящий сторожевой знак, не остается прежним.
И вот сейчас что-то должно случиться. Приближающийся стук колес заставил меня вскочить, сердце заколотилось.
Спокойно, Ника, спокойно. Нервничать в такой ситуации вредно. Только хладнокровие и внимание…
Электричка подошла, раскрылись двери. Пассажиры, как часто бывало на этой станции, столпились возле последнего вагона, в него же и вошли, а я привычно села в первый.
Что-то мне подсказывало, что эта электричка будет последней на сегодняшний день. Ладно, надеюсь, еще ничего не случилось. Пока не случилось…
Вагон, другой, третий. Тускло горел свет, покачивались головы немногочисленных пассажиров. Я внимательно приглядывалась к каждому, но не замечала ничего подозрительного.
Тревога не утихала.
В следующем вагоне было шумно. Там ехала компания молодежи то ли с концерта, то ли с футбола… Да, судя по шарфам, все-таки с футбола. Эти ребята импульсивно делились впечатлениями, а с противоположного конца вагона на них недовольно поглядывали две старушки. Несколько мужчин в черных ветровках дремали, несмотря на шум, видимо, ехали с работы. В следующем вагоне людей было совсем мало, и меньше всего они походили на маньяков. Несколько усталых женщин с сумками, еще одна компания молодежи, но эти вели себя потише, да бородатый старик, дремавший на крайнем сиденье. При виде его роскошной бороды я вздрогнула, но в следующий миг поняла, что этот тщедушный человек быть здоровяком Иваном Звонцовым никак не может.
В последний вагон я вошла, дрожа от перенапряжения. Людей здесь было больше, чем в других. На скамьях чинно расселись несколько семейств. Лица у всех были просветленными, на женщинах – аккуратно подколотые платочки и длинные юбки, и я сделала вывод, что эта компания совершала паломничество в какой-нибудь монастырь, а теперь возвращается домой. Взрослые негромко переговаривались, а вот детишки, коих тут было чуть меньше десятка, весело носились по вагону и шумели. На трех девочках тоже были косыночки, а на четвертую повязали большой, не по возрасту, оранжевый платок, то и дело съезжавший на глаза, а сзади закрывавший спину до пояса. Эта девчушка, на вид лет семи, была самой резвой, хохотала, визжала и моталась по проходу, вскакивая с ногами на сиденья и раззадоривая остальных. Пожилая женщина в таком же оранжевом платке, видимо, ее бабушка, время от времени подавала голос: