Большая медленная река
Шрифт:
— Бабки, пацан, были такие, что никто даже не подумал, что их могут тупо кинуть на аванс. Для Ивана Гоголеффа, с которым они уже не раз проворачивали масштабные поставки, это было бы… Ну, как серебряную ложку со стола стащить. Не тот масштаб. Разумеется, речь о безоговорочном доверии не шла — они были готовы всё досконально проверять, прежде чем выплатят основную сумму, но про эти пять процентов не подумал никто. Однако деньги, ничтожные в масштабе оружейного барона Ивана Гоголеффа, были весьма приличным состоянием для некоего Ингвара, владеющего только яхтой, домом на берегу залива и Мануэлой, да и теми — исключительно формально. В одиночку никто из моих постоянных клиентов такую сделку не тянул, но они не были бы англичанами, если бы не образовали немедленно паевой консорциум.
— «А как же Мануэла?» — спросил бы ты, пацан, если бы мог. И это хороший вопрос. Я, долго делив с ней жильё и койку, так и не понял, как она ко мне относилась, и относилась ли вообще хоть как-нибудь. Усадил в прихожей, сел на стул напротив и сказал по-испански, уж как сумел: «Маня, я сваливаю. Скоро тут начнётся реальная жопа, и меня кто-нибудь непременно грохнет. К тебе вроде претензий быть не должно, но я как честный человек предлагаю тебе место на яхте и в моей жизни. Хочешь — поженимся по-настоящему, хочешь — отпущу тебя, как канарейку из клетки, и лети куда хочешь». И знаешь, что она мне ответила, пацан? Ни хрена. Смотрела мимо меня и напевала, улыбаясь. Не уверен, что она вообще поняла, что я сказал. Я повторял и так и этак, уговаривал, кричал, злился, — ноль реакции. Не тащить же её было на яхту, оглушив, как Лысую? Метнулся в город, привёз нотариуса, оформил на неё дом и машину, перевёл ей все деньги, которые были на местном счету — не так чтобы много, но по африканским меркам более чем прилично, на одни проценты можно прожить, если скромно. Потом попрощался как мог горячо — против этого она никогда не возражала, — и поутру поднял якорь. Годами позже, когда пыль этой истории улеглась, и стало можно пользоваться деньгами с офшорного счета, я осторожно навёл о ней справки. Мануэла Гоголева всё так же жила в своём небольшом поместье. Одна, с парой преданных слуг и, кажется, совершенно не страдая от одиночества. Я перевёл ещё денег, чтобы она уж точно не нуждалась до конца дней своих. Может быть, она так и сидит там в кресле-качалке, глядя на океан и напевая что-то непонятное себе под нос. Сумасшедшая одинокая тётка, или, наоборот, счастливая женщина, которую наконец-то все оставили в покое.
— Сейчас пройдём тот поворот, пацан, и встанешь за штурвал. Дальше, если верить карте, километров сто прямика, знай держи ровно. А мне надо будет порешать несколько вопросов с нашим доктором. Чем закончилась история? А разве не очевидно? Яхточка была каботажная и годилась только ловить рыбу в заливе, Банга ни за что не дал бы мне купить что-то, на чём я смогу удрать. Идти на ней в океан было чистым безумием, но я рискнул — и выиграл. Морские боги хранили меня, ветер был как по заказу, ни одного шторма или штиля, как поставил паруса — так и шёл себе по компасу, куда нацелился. Я был без гроша за душой, украденные деньги должны были как следует «отлежаться», прежде чем их можно было пустить в «отмывку», иначе след привёл бы ко мне. В общем, Иван Гоголефф без следа канул в океане, оставив Мануэлу молодой вдовой, а Ингвар продал яхту в порту прибытия. За полцены, зато она сразу сменила имя и затерялась навеки, не оставив ко мне ниточек. Дальше тоже было много интересного, но это уже совсем другая история. Становись к штурвалу и держи приблизительно посередине, бывший капитан этой посудины говорил, что фарватер в основном чист, а в этом врать ему было, вроде бы, незачем.
***
— Лысая, эй, Лысая! Свали в каюту, поговорить надо. Ага, спасибо, Лысая Башка. Эй, все, посидите по норкам, я в коридоре побуду. Доктор, Лысая, надеюсь вы меня слышите. Док?
— Да, Ингвар, слышу.
— Док, я хотел бы, чтобы ты осмотрел эту даму на предмет её физического здоровья. С душевным-то и так ясно. Меня смущают шрамы на её тыкве. Я понимаю, что рентгена тут нет, но, может, хотя бы пощупаешь? Потому как её манера орать по ночам вызывает у меня подозрение, что ей больно. А учитывая, что она у нас кремень-баба, которая может очком перекусить лом, больно ей должно быть сильно. А вдруг таблеток каких попить от башки надо? Сможешь оказать мне эту услугу?
—
— Само собой. Благо предыдущий судовладелец заботливо оставил нам запас вкусной газировки. Сколько надо выпить, чтобы ты мог ей потыкать пальцем в башку?
— Эта женщина весит самое многое килограммов пятьдесят, так что пары стаканов будет достаточно. Но вы уверены, что она захочет?
— Эй, Лысая, ты всё слышала, я знаю. Решать тебе. Может, ты орёшь ночами от невыразимого восторга бытия, или тебе просто нравится слушать свой голос. Но, если моё предположение верное, то тебе стоит прибегнуть к услугам медицины. Раз уж они так удачно подвернулись. Опять же, я, наконец, высплюсь… Вот, ставлю бутылку за дверью. Это примерно пара стаканов и есть. Поступай, как считаешь нужным.
Дверь приоткрылась совсем чуть-чуть, так, чтобы в щель пролезла худая рука. Бутылка исчезла внутри, послышалось шипение выходящего газа.
— Приятного аппетита, Лысая! — сказал Ингвар заботливо. — Спокойных снов.
***
— Ну, что скажешь, док?
— Шрамы на её голове носят медицинский характер. Это следы двух масштабных трепанаций со вскрытием черепной коробки. Я затрудняюсь сказать, какие именно манипуляции потребовали удаления таких больших кусков черепной кости, причём в разных местах. Настолько инвазивные операции — большая редкость, а я не нейрохирург. Но ваше предположение, что у неё сильнейшие ночные мигрени, не лишено оснований — такие масштабные вмешательства редко проходят бесследно. Есть и следы более поздних травм ударного характера, но они не привели к повреждениям черепа. Хотя, конечно, наличие внутричерепных гематом или опухолевой активности не исключено. Я бы даже предположил, именно они являются причиной болей, если бы не одно очень странное обстоятельство…
— Какое?
— Контактные площадки.
— Ты о чём?
— В нижней части левой и правой височных костей вживлены миниатюрные электроды. Они выведены через кожу за ухом и почти не видны. Как плоские головки крошечных гвоздиков.
— «В детстве мне в голову вбили гвоздей люди добрые…» — процитировал задумчиво Ингвар. — И для чего это может быть?
— Откуда мне знать? Я не слышал о введении людям в головы каких-либо устройств. Не думал, что это вообще возможно на современном уровне развития медицины.
— А если предположить?
— Ну, первое, что приходит в голову, — для воздействия на определённые участки мозга электрическим током. Это перспективная технология, при помощи которой надеялись вылечить некоторые расстройства, в том числе некупируемую медикаментозно агрессивность. Были предположения, что прямое электрическое воздействие на мозг, при условии подбора определённой частоты и амплитуды импульсов, будет как бы «разряжать» зоны напряжённости в коре, вызывающие неадекватное поведение. В целом, это может быть менее травматичным для организма, чем седативная химия и гормональная терапия. Меньше побочных эффектов.
— По ней не скажешь…
— Я просто предположил! Читал в медицинском журнале, но там опыты ставили на крысах, до практического применения были годы исследований.
— А почему она не может говорить?
— Физических нарушений речевого аппарата я не увидел. Возможно, повреждён речевой центр в мозгу.
— Это пройдёт?
— Понятия не имею. Мозг умеет выстраивать новые нейронные связи в обход повреждённых участков, так что я бы сказал, что шансы есть.
— Однажды она сможет нам рассказать, кто и почему так с ней поступил. А что делать с её мигренью?
— Я дам анальгетик-спазмолитик в таблетках, пусть принимает на ночь. Может быть, поможет.
— Может быть?
— У меня нет возможности заглянуть в её голову, — возмутился врач. — Разве что снова вскрыть череп. Но я не обладаю достаточной квалификацией для таких операций. Кроме того, у нас нет надлежащего операционного оборудования и некому ассистировать. Так что, уж извините, точного диагноза не будет. Попробуем облегчить её страдания хотя бы симптоматически.
— Не обижайся, док, я всё понимаю. Я отойду, выпихивайте тушку в коридор. Отнесу в каюту и буду надеяться, что она проспит хотя бы ночь. У меня от её криков уже у самого мигрень скоро начнётся.