Большая нефть
Шрифт:
— Ничего они с этим поделать не смогут. Перекипят и затихнут. Выбрось из головы.
— Кто, по-вашему, написал эту гадость, Илья Ильич? Неужели кто-то из наших? — спросил наконец Елисеев.
— Это Казанец, — сказал Авдеев. — Ему Михеев хорошую премию обещал, если он, а не Векавищев даст первую нефть. Накрылась премия-то!.. Первая нефть — наша. Это раз. И второе. Казанец часто в Макеевке бывает. В Междуреченске у него теперь друзей не осталось — после скандала-то с Верой Царевой, помнишь?
Елисеев морщился все сильнее, как будто его чистой
— Думаю, Казанец в Макеевке самогон берет. Ему надо — у него ребята после работы подвыпить любят. Ну и… сам понимаешь. Увидел трактора и сразу сообразил: вот отличный повод сопернику насолить. А Михеев сразу подхватил инициативу.
— Все, Илья Ильич, — оборвал Елисеев. — Мой ресурс на сегодня исчерпан. Я больше про это не могу.
— Ну, иди, иди, — добродушно засмеялся Авдеев. — И в самом деле, для чего всей этой дрянью заниматься? Она сама, как говорится, высохнет да отвалится. Иди… не марай руки.
Федотов хотел уже уезжать, но Михеев увидел в окошко вагончика кое-что, что его заинтересовало. Коснулось потаенных струн души. Потому что у Михеева, в силу сравнительно молодого возраста, имелись и нежные струны души. Не одни только басы, так сказать, но и дисканты пели в его сердце.
И вот задребезжало, зазвенело в груди у него, когда увидел он библиотечных работниц с пачками книг в руках. Библиотека приезжала на буровые, обеспечивала рабочих культурным досугом. Иногда даже проводились лекции по разным выдающимся писателям. Маша готовилась к таким лекциям очень тщательно, прочитывала предисловия и послесловия к томам собраний сочинений, а потом пересказывала своими словами. Поучительно. Ну и на саму Машу поглядеть, честно говоря, очень бывает приятно.
Шофер Миша, добродушный деревенский парень с мягкими чертами лица и пушистыми светлыми волосами, уже прогревал мотор. Маша несла последнюю пачку книг.
Вера Царева, вполне утешившаяся после разрыва с Казанцом, заигрывала с Мишей. Миша отвечал ей, по обыкновению, добродушно и лениво. Медведь, одно слово. Мишка.
— Ты книжку-то хоть одну прочитал? — смеялась Вера.
— Да зачем мне? — отбрыкивался Мишка. — Мне и так хорошо.
— Как — «зачем»? А кто образовываться-то будет? — Вера стрельнула в него глазами.
Показалась Маша с огромной пачкой книг. Девушка прижимала их к животу и шла осторожно, чтобы не уронить. При виде Веры, кокетничающей с Мишкой, Маша и бровью не повела: Мишка — человек надежный, всерьез на эти улыбочки не поведется и Веркино сердце разбивать не станет, а Вера… Что ж, в характере это у нее — глазки строить.
— Веруня, помогай мне, — позвала Маша.
Вера бросилась к подруге, охотно избавила ее от половины груза.
— Парни-то у нас, видал, какие культурные, вон сколько книг-то начитали, а, Мишка? Видишь? — поддразнила Вера водителя.
Тот ласково, как сестренке, улыбнулся ей.
— Отходи,
В этот самый момент к машине подошел Михеев. Может быть, день и начался неудачно, но встреча с Верой многое искупала.
— Вера! — позвал Михеев.
Та смеялась заливисто, чуть громче, чем следовало бы, — и не слышала.
Красивая девушка. Это ничего, что «порченая». Таких предрассудков Михеев был чужд. Нужно только выяснить, совсем ее Казанец бросил или они еще «выясняют отношения»… Михеев считал себя хорошей партией. Карьерный рост обеспечен, возраст подходящий, внешность — тоже, в общем, не урод. Ему нужна такая жена — видная и из простых. Чтобы и происхождения рабоче-крестьянского, и к хозяйству приученная, и такая, чтоб и на люди вывести не зазорно. Симпатичная, в общем.
Некоторое время он слушал Верин смех, потом окликнул:
— Вера!
Маша услышала голос, выглянула из-за кабины, кивнула Михееву.
— Вера, тебя зовут.
— Ой, здрасьте, — показалась Вера, раскрасневшаяся от смеха и осеннего ветра. Косынка, сдернутая с волос (этой косынкой Вера только что шутливо хлестала Мишку), так и рвалась из рук ярким пятном.
— Вера, а что же вы к нам, в управление, книги не привозите? — вкрадчиво спросил Михеев и машинально погладил дверцу автомобиля.
Маше, внимательно наблюдавшей за происходящим, этот жест раскрыл намерения Михеева без слов, в единое мгновение. А Вера, все еще во власти веселья, ничего не заметила.
— Да у вас, в управлении, и без нас, поди, книг полно, — простодушно ответила Вера. — Да и к нам дорожку знаете. Времени-то у вас хватает — вот и заходите. Вам Маша быстро подберет какую-нибудь классику потолще, будете сто лет читать.
— Я зайду, — кивнул Михеев.
— А и заходите, — со смехом сказала Вера.
Михеев вдруг вспомнил Косыгина.
— Помощь какая-нибудь нужна? — вопросил он важно.
Она не ответила. Ну какая от него может быть помощь? Полки подправлять не надо, с комплектацией все в порядке — новинки привозят.
Михеев решился:
— Вера, а почему вы к Казанцу на буровую не заезжаете?
Улыбки погасли. Маша поверить не могла такой неделикатности, а Вера… Ее как будто ударили. Несколько дней уже она не вспоминала о случившемся, а если и залетала мысль — гнала ее изо всех сил. Виталий как будто перестал для нее существовать. Девушки переглянулись, но ничего не ответили.
— Там люди жалуются, — прибавил Михеев.
Маша молчала. Как ни хотелось ей отшить сейчас Михеева, но сделать это должна Вера. Иначе она никогда не сможет взглянуть правде в глаза и жить дальше с высоко поднятой головой.
— Да провинились они, — выговорила наконец Вера. — Книжки вовремя не сдают. Ясно?
Машина сорвалась с места и уехала. Михеев остался стоять на дороге. Улыбка медленно проступала на его широком костистом лице. «Провинились». Теперь все встало на свои места. Разрыв Веры с Казанцом — окончательный, а это значит, что Михееву дорога открыта.