Большая охота на акул
Шрифт:
«УБЕЙ ТЕЛО, И УМРЕТ ГОЛОВА»
Эта строчка по непонятной причине появилась в моей записной книжке. Может, в связи с Джо Фрэзером? Интересно, а он вообще жив? Говорить-то способен? Я видел тот бой в Сиэтле – в жуткой давке за четыре места от губернатора, если брать вниз по рядам. Как ни крути, болезненное переживание, истинный конец шестидесятых: Тим Лири в плену у Элдриджа Кливера в Алжире, Боб Дилан стрижет купоны в Гринвич-Виллидж, оба Кеннеди убиты мутантами, Оусли складывает салфетки на Терминал-Айленде и, наконец, невероятно, но факт – Мухаммеда Али сбросил с пьедестала гамбургер в обличие человека, мужик на пороге смерти. Подобно Никсону,
Но то была совсем другая эпоха, выгоревшая и бесконечно далекая от похабной реальности мерзкого года от рождества Господа нашего Иисуса Христа, 1971-го. Многое изменилось за эти годы. И сейчас я ехал в Лас-Вегас как редактор раздела мотоспорта симпатичного глянцевого журнальчика, заславшего меня туда на «Большой красной акуле» по причинам, которые никто не удосужился объяснить.
– Просто посмотри, как там и что, – сказали мне, – а дальше уже наше дело…
Конечно. Посмотреть как там и что. Но когда мы прибыли в отель «Минт», мой адвокат оказался не способен ловко справиться с процедурой регистрации. Нам пришлось стоять в очереди со всеми остальными: учитывая наши обстоятельства, задача сверхсложная. Я все твердил себе: «Спокойно, не шуми, ничего не говори… Отвечай, только когда тебя спрашивают: имя, должность, от какого издания. Ничего лишнего, игнорируй страшную дурь в башке, делай вид, что ничего такого не происходит…»
Нет слов, чтобы описать ужас, охвативший меня, когда я наконец прорвался к портье и начал невнятно бормотать. Все мои отрепетированные фразы развеялись под каменным взглядом тетки за стойкой.
– Привет, – начал я. – Меня зовут, хм-м… А, Рауль Дьюк… Да, конечно, в списке. Бесплатный завтрак, предельная мудрость, полное освещение в печати… почему бы и нет? Со мной мой адвокат, и я, разумеется, понимаю, что его имени в списке нет, но да, мы должны получить люкс, да, на самом деле это мой водитель. Мы с самого бульвара Сансет гнали на «Большой красной акуле», и теперь время десерта, так? Да. Просто проверьте список и сами увидите. Не волнуйтесь. Какие тут счеты? Что дальше?
Тетка и глазом не моргнула.
– Ваш номер еще не готов, – сказала она. – Но вас искали.
– Нет! – возопил я. – За что? Мы еще ничего не успели натворить!
Ноги у меня стали как резиновые. Ухватившись за стойку, я практически на ней повис. Тетка протягивала мне конверт, но я отказывался его брать. Лицо у нее трансформировалось на глазах: распухало, пульсировало… Выпятились жуткие зеленые челюсти и клыки. Мурена! Смертельно ядовитый угорь! Отпрянув, я врезался в моего адвоката, который крепко схватил меня за руку и взял протянутый конверт.
– Я разберусь, – пообещал он женщине-мурене. – У этого человека больное сердце, но у меня хватает лекарств.
Я доктор Гонзо. Немедленно приготовьте нам номер. Мы будем в баре.
Женщина пожала плечами, а он повел меня прочь. В городе, полном отъявленных психов, кислотного торчка никто даже и не заметит.
Протолкавшись через переполненный вестибюль, мы нашли свободные табуреты у стойки бара. Мой адвокат заказал два коктейля с пивом и мескалем, а после вскрыл конверт.
– Кто такой Ласерда? – спросил он. – Он ждет нас в номере на двенадцатом этаже.
Я никак не мог припомнить. Ласерда? Что-то знакомое, вот если бы только сосредоточиться… Вокруг творились жуткие вещи. Рядом со мной сидела громадная рептилия и глодала
– Закажи туфли для гольфа, – зашептал я. – Иначе нам отсюда живыми не выбраться. Ты заметил, что ящерицы без труда снуют по этому болоту? А все потому, что у них на лапах когти.
– Ящерицы? – переспросил он. – Если ты полагаешь, что мы влипли, то ли еще будет в лифте.
Мой адвокат снял темные очки, и я увидел, что он плачет.
– Я только что ходил повидаться с этим Ласердой, – сообщил он. – Я сказал ему, мы знаем, что он замышляет. А он твердил, дескать, он фотограф, но когда я помянул Дикаря Генри… Вот тут я его прищучил, он психанул. Я это по его глазам видел. Он понял, что мы по его душу.
– А он врубился, что у нас есть «магнумы»?
– Нет. Но я сказал, что у нас была «Черная тень». Он обделался от страха.
– Хорошо, – сказал я. – А как там наш номер? И туфли для гольфа? Мы же прямо посреди долбаного террариума! И ведь кто-то чертовым тварям наливает! Еще немного, и они порвут нас в клочья. Господи, да ты погляди на пол! Ты когда-нибудь видел столько крови? Скольких они уже прикончили? – Я ткнул пальцем в группу, которая, похоже, на нас глазела. – Срань господня, да ты только на них посмотри! Они нас засекли!
– Это столик для прессы, – отозвался мой адвокат. – Именно там ты должен удостоверить наши личности и расписаться. Ладно, давай кончать с этим дерьмом. Ты займешься ими, а я решаю вопрос с номером.
Красотка с задней калиткой… Наконец-то немного серьезных гонок на Бульваре…
Около полуночи мой адвокат захотел кофе. Когда мы выехали на Бульвар, он начал регулярно блевать и основательно загадил правое крыло «кадиллака». Мы валандались на светофоре у «Серебряного башмачка» возле большого синего «форда» с оклахомскими номерами и двумя кабаньего вида парами внутри: наверное, копы из Маскоги, воспользовавшиеся конференцией по борьбе с наркотиками, чтобы выгулять своих жен в Лас-Вегасе. Они выглядели так, как будто поимели «Цезарь палас» на тридцать три доллара, играя в блэк-джек, и сейчас направлялись в «Цирк-Цирк» их проматывать…
…и вдруг в двух шагах от себя обнаружили заблеванный белый «кадиллак» с откидным верхом и трехсотфунтовым самоанцем в желтой футболке-сетке, который орал:
– Эй, вы там! Ребята, хотите купить немного героина? Молчание. Никакой ответной реакции. Их предупреждали о подобной ерунде: просто не обращайте внимания.
– Эй вы, мудилы! – визжал мой адвокат. – Я же серьезно, вашу мать! Я хочу продать вам немного охрененного чистого герыча!
Он высунулся из машины и кричал прямо у них под носом. Но никто по-прежнему не отвечал. Мельком глянув на них, я увидел четыре американские рожи средних лет, похолодевшие от шока и упорно смотревшие прямо перед собой.
Мы находились на средней полосе. Резко свернуть налево – нарушение правил. Когда загорится зеленый, придется ехать прямо, а после скрыться на следующем же перекрестке. Я ждал, нервно нащупывая ногой педаль газа.
Мой адвокат совсем распоясался.
– Дешевый героин! Это настоящий продукт! Вы не подсядете! Вашу мать, я знаю, что продаю!
Он замолотил по крылу машины, чтобы привлечь их внимание, но они не хотели с нами связываться.
– Вы что, ребята, никогда раньше не говорили с ветераном? – измывался адвокат. – Я только что вернулся из Вьетнама. Это герыч, ребята! Чистый герыч!