Большая Охота
Шрифт:
Ольга почти выключила реактивную тягу. За счет утяжеленной балластом кормы «Коча» начал погружаться с большим задним тангажом, задрав нос в небо. А когда ударной волне оставалось пройти до нас не более семидесяти метров, я дотянулся до рукояти управления маршевым двигателем и толкнул ее до отказа вперед. Мощным взрывом основной дюзы нас свечой вышибло из воды метров на десять. «Коча», достигнув верхней мертвой точки параболической траектории, тяжело завис, занял горизонтальное положение и камбалой шлепнулся в воду.
Не мешкая, я включил заполнение носового
— Торпеды прямо по курсу! — доложил Док. — Дистанция восемьсот!
«Вот обложили, твари!», — подумал я, снова разворачивая корабль на сто восемьдесят градусов.
Но маневр оказался лишним — фронт ударной волны, достигнув ближайшей стаи, вызвал серию вторичных детонаций, не оставив ни одной живой торпеды. Две подходивших по сторонам группы биотехов также серьезно пострадали. Некоторые успели, как мы, выпрыгнуть из воды, но большая часть нет.
— Не оказалось бы еще одной тяжелой мины по ходу ударной волны… — сказал Борис.
— Типун тебе на язык! — огрызнулся я.
Продолжив начатый разворот, я снова взял курс на тоннель. Почти без тангажа батиплан медленно погружался, я оставил его в таком стабильном состоянии и дал на винтах полный вперед.
Оставшиеся в живых торпеды, уже не соблюдая никакого строя, ринулись за нами. При этом они очень широко растянулись, выдерживая значительный боковой интервал, что не позволяло косить их из пушки, как траву. Ракетный удар по ним так же не имел смысла, поскольку на таких удалениях одним снарядом можно было поразить не больше одного биотеха, что при оставшемся боекомплекте вышло бы накладно.
— Догоняют, — прошипел Борис.
— Оля, — сказал я. — Короткий удар маршевым. Две-три секунды.
— Поняла!
Она чуть качнула рукоять управления, и нас мощно толкнуло вперед. Показания глубины начали стремительно расти, батиплан чуть ли не камнем падал ко дну, окутанный газовым коконом.
— Стоп, маршевый! — скомандовал я, когда до дна оставалось метров семь. — Продуть цистерны!
Мы начали быстро всплывать, продолжая молотить воду винтами. На задних мониторах было видно, как за перегретой маршевой дюзой остаются следы из пузырьков пара. Торпеды сильно отстали — такую скорость они набрать не могли. Вскоре мы поднялись почти к поверхности, и я снова скомандовал включить реактивный привод. Так, то падая ко дну, то медленно всплывая, мы преодолели полторы мили, оставшиеся до входа в тоннель. После последнего маневра на маршевом я снова заполнил цистерны и повел батиплан у самого дна.
— Оставить одну торпеду в ждущем режиме у входа! — приказал Борис.
— Есть! — ответила Катя. — Первый аппарат к бою готов.
— Пуск!
Торпеда покинула аппарат, и, тихо погружаясь, вышла на ждущую траекторию с широкой левой циркуляцией. Едва биотехи попробуют сунуться за нами в тоннель, она сделает свое дело.
Я осторожно провел
— Док, приготовься к выходу! — сказал в микрофон Борис. — Будешь сливать воду.
— Понял.
Через минуту он уже доложил из шлюза, что снарядился в дыхательный аппарат и готов к выходу. Ольга заполнила кессон водой. Я покосился на пульт Бориса. Там, на одном из мониторов, пускал пузырьки из клапана Док, а на другом я увидел сосредоточенное лицо Кати, склонившейся над орудийным прицелом. Зеленые отсветы координатной сетки расчертили ее лицо. Она была удивительно красивой в этот момент.
Достигнув конца тоннеля, я уложил батиплан на брюхо.
— Док, выходи! — произнес Борис.
— Выхожу, выхожу… Не торопи, черт возьми! У меня нет маршевого двигателя в заднице. И так нервничаю. Торпед хоть нет в тоннеле?
Едва он это спросил, как экран сонара подернуло жидкой зеленой рябью — рванул наш сюрприз.
— Задраить шлюз! — приказал Борис.
Ольга сориентировалась вовремя, включила экстренное запирание люка и начала продув кессона.
— Что за черт? — спросил Док, выплюнув загубник. — Мне кромкой люка чуть член не отрезало!
В эфире раздался короткий смешок Саймона.
— Я б тебе новый пришил, — отозвался он.
— Не надо, спасибо! Мне мой нравится.
Экран сонара зарябил зелеными сполохами — взрывались биотехи у входа, пораженные осколками нашей торпеды и ударной волной. Батиплан качнуло, заскрежетала броня по бетону.
— Если бы я люк не закрыла, — сказала Ольга, — тебе бы твое хозяйство уже не понадобилось.
— Понял. Буду должен, — рассмеялся Док. — Но все равно тут не люк, а адская членорезка.
По эфиру пробежал смех всей команды. Даже Катя прыснула, не отрывая глаза от прицела.
Когда все успокоилось, Док открыл шлюз и выскользнул наружу, оставляя за собой пузырьки выдыхаемого воздуха. Он скрылся в темноте, и вскоре вода начала убывать, а затем и вовсе сошла, оставив опустошенный тоннель. Мы выбрались на бетон, Док вышел из аппаратной, держа в руке ласты.
— Живые! — сказал он и поднял вверх большой палец.
— Однако легким выход назвать нельзя, — хмуро ответил Борис. — Мы прошли совсем мало и выявили массу недостатков техники. К тому же совершенно непонятно, что делать с минами. Я не знаю, получится ли каждый раз так выпрыгивать? Мы настолько увлеклись параметрами торпед, что про мины немного забыли. Надо думать.
— И усовершенствовать батиплан, — добавил я. — Без этого переход к Рошану считаю нереальным. Как адмирал говорю и как первый пилот.
— Средств на усовершенствование почти не осталось, — вздохнул Борис.
— Надо сделать самое необходимое, — утешил я. — Дополнительные плоскости для маршевого хода и носовую пушку.
— Ладно. Сейчас всем отдыхать, — распорядился Борис. — Завтра сбор в десять утра тут, у шлюзовых ворот.
— Сколько вы сегодня убили этих тварей? — негромко спросил Саймон.