Большая по-Беда
Шрифт:
— Не надо мне, чтобы кто-то снова умер! Ласси! — княжна стояла рядом и благоговейно гладила платье из невероятной просто ткани! Белоснежное, искристое, оно мерцало как звезды в ночи. Мне сказали, что ледяные драконы отдали толику своей магии для него. Это кружило голову как вино, ведь это был подарок и от Иррао тоже. Любит! Он так любит меня! Я счастливо улыбалась ровно до тех пор, пока Таласси не вспомнила, что уже время!
— Идем скорее! — чтобы я не растеряла всю красоту, рядом с нами бежали Исилла, Неолла и мадам Иллегия! Кто держал подол, кто букет из роз, кто подставил руки для короны —
Перед огромной дверью, точнее самыми настоящими воротами, стояли два легионера, которые выстояли в сражении с тварями. Почетный караул! Вот как меня встречают! Козырнули, глаза обоих, помимо преданности избранной, излучали такой восторг, восхищение, что я засмущалась. Подошел тот самый конферансье, что объявлял когда-то наш приход на бал. Стукнул посохом и приказал открыть врата перед Избранной Заэдар, спасительницей Оэнэ!
Ворота открывались, я увидела драконов, кружащих в небе, плотный строй людей, которые с нетерпением ждали нашего появления. Прямо у ступеней стояли все трое моих самых любимых, самых желанных мужчин на свете! Я только сейчас осознала, что церемонию перенесли из тронного зала на открытое пространство.
Для всех людей, драконов, сандов, тайерри (вон, двое их: правитель с дочерью Пио), оборотней кондоров и оборотней волков, стояли у правой руки императора князья, Ледалли, король Барундарр со своими подданными — послами — банкирами — для всех них сегодня мы как на ладони.
Я сошла осторожно со ступеней. Я видела всех и никого, кроме НИХ. Лаларри… Его глаза как два океана, океана любви, нежности и неистовой веры в меня. Тиррат горел, как костер! Его алый с золотом камзол (как у Маенни! Мой маленький сын признан своим приемным отцом!) отражал яркий свет солнца, сияние его глаз и внутреннего огня. И Иррао. Белоснежный, волосы с искрами снега, глаза серебристо-серые, восхищенные, теплые.
Я с выдохом подала им руки, и они повели меня к большой каменной платформе. Мы взошли на нее, с высоты нескольких метров оглянули всех гостей. Ласси плачет, прижимая ладошки к щекам, ее жених нежно обнимает ее плечи, родичи Ларри смотрят с нетерпением и радостью, император лопается от гордости за сына и за будущую императрицу, гномы важно дуют щеки, тайерри смотрят с грустью, ведь один из них должен быть сейчас со мной, Палоррий обнимает за плечи пожилую серую волчицу, кондоры суровы, немногословны (как же! Умотали, даже не пожелав помочь!), санды пугливо жмутся к раниям, рании безразличны как и всегда.
— Моя жрица! — пропело где-то слева от меня. Я в шоке развернулась, несколько смущаясь, что разглядывала гостей вместо того, чтобы догадаться о предназначении платформы. Богиня Заэни не была в обиде: она улыбалась мне, моим любимым, обвела ласковыми глазами толпу, — Я рада твоему счастью! Мы все так благодарны тебе! Виктория Мироновна Славская, здесь и сейчас ты должна решить: возвращаешься ли ты в свой мир или остаешься здесь, в Оэнэ?
— Я… — это был удар по самому больному! Я со слезами переглянулась с Ларри, Тирратом, Иррао. Их боль, тревога и опасение заставили меня твердо встретить глаза богини и ответить, — Я остаюсь!
Гости взревели, женихи выдохнули, дамы почувствительнее ахнули и повисли на женихах — мужьях. Богиня только одним взмахом ресниц дала понять, что услышала меня и начала церемонию. Наши руки оплели струйки воды, проникли под кожу и стали синевато-лазурными спиралями.
— Я даже не стану спрашивать вас о согласии! — вещала она нежным голосом, — Вы горите любовью так, что в эфир идет колоссальный столб энергии! Благодаря тому, что вы все жрецы, — я с ошалелым взглядом посмотрела на Тиррата, а его улыбка едва не сорвала церемонию (у меня подкосились ноги от ее лучезарности!), — Так вот! Благодаря этому вы теперь сами можете сочетать браком жителей Оэнэ, взывать к богам, очищать места скверны.
Все ясно! Боги передали нам большую часть своих сил и обязанностей. А сами в это время наверно рванут на курорт! Богиня широко улыбнулась, подтверждая мои догадки.
— Виторрия Ченнат Дунно Висуноро! — перечислила она фамилии моих мужей, — Мы выражаем тебе признательность и благодарим за твою самоотверженность в спасении мира! В благодарность я даю тебе свою силу, полномочия жрицы, легкие роды, — я ахнула, булькнула, выражая возмущение таким публичным освещением моих интимных дел. Но от мужчин пришла волна таких эмоций! Они хотят моих копий! И своих тоже, разумеется. Ох, молила я провидение о муже и детках! А теперь вот все в тройном размере! — Облик дракона, облик Морской невесты. И еще…
Я забыла как дышать!!! Над площадкой появилось зеркало, а в нем мои близкие! В знакомой с детства комнате с сиреневыми обоями с золотыми узорами, хрустальной люстрой, что привез папа из Германии, шкафом во всю стену, заполненным хрусталем, сервизами, которые вынимались на общие семейные праздники, за большим, овальным столом сидели мама, сестра, ее дети, мой зять Артур, две двоюродные сестры мамы — тетя Алла и тетя Марина.
Все были в черном, грустные, мама плачет на плече тети Аллы. Сестра смотрит в стол, в руке судорожно сжимает вилку. Сегодня почти год, как я исчезла из своего мира. И это мои поминки!
— Мама! Мамочка! — кинулась я к зеркалу с плачем. Я не думала, что меня услышат, ведь это зазеркалье, мы за границей миров.
Но богиня коснулась поверхности зеркала, и оно стало светлеть, будто плавилось! А потом я увидела глаза сестры! Она едва со стула не упала! Еле Артур успел подхватить! Поднялся гвалт и крик, мама думала, что всех накрыло от утечки газа, или от горя. Она вертела головой, то глядя на сестру, то на теток.
— Мама! Мамочка! Я здесь, здесь! Я живая! — я упала на колени и прислонилась лбом к завесе миров. Сзади тут же появились мои мужья, подняли на ноги, обняли, шептали, что богиня дарит мне эту возможность раз в год видеть своих родных, — Что? Раз в год?! О! Спасибо — спасибо!
Через минут двадцать мать и сестра осознали, что я не галлюцинация, не чей-то розыгрыш, выслушали мою историю с раскрытыми ртами. Анька восхитилась моим внешним видом, красотой пейзажа и невероятной внешностью моих мужчин. Мама строго выговаривала за распущенность, но радость от того, что я жива, перевесила ее врожденную правильность.
— Дорогая! Ты теперь королева? — спросила она, подняв глаза на мою корону, венец Тиррата и огромный дворец за нами.
— Ну да… — улыбнулась я смущенно.