Большая рождественская книга романов о любви для девочек
Шрифт:
Но настоящую мандаринку дарить не очень-то здорово. Поэтому я решила сделать бумажную. И придумала, что это будет мандарин желаний. Как дерево желаний.
Сначала я поискала в Интернете, как сделать мандарин из бумаги. Но ничего нормального не нашла. Предлагали связать мандарин оранжевыми нитками, сделать «открытый» мандарин – такой мне не подходил. Поэтому я решила сделать все самостоятельно. Для настроения поставила новогоднюю песню «Аббы». Взяла оранжевую бумагу, сложила пополам, нарисовала полукруг – мандариновую дольку – и надрезы, чтобы потом приклеить сверху лист. Вырезала, положила внутрь дольки крохотную лошадку – у меня было несколько таких маленьких
Подарок получился странным. Значит, он должен попасть к человеку, который его оценит. И так должно случиться. Мне ужасно нравилась фраза про начало работы мандарина. Я подумала, что папе нужно сделать в подарок свеклу желаний, уж очень он свеклу любит. А маме тогда – помидор желаний. А мне… Интересно, подарит кто-то мне подарок на этот Новый год? Вот было бы здорово.
Я представила, как мы скоро будем наряжать елку, как будут бить куранты, как папа самозабвенно закричит «Ура!», а мы с мамой подхватим…
И будем не спать, не спать, не спать – десять дней подряд…
Утром Булька был недоволен.
– Ты назвала меня, как щенка.
Я только вздохнула. Он услышал это с улицы: хозяйка подзывала к себе собаку. Сначала он решил, что зовут его, и приободрился: вот же, не только Мика меня знает, а совершенно незнакомые люди зовут, как родного:
– Булька, Булька, Булечка, иди сюда!
Он почти подпрыгнул на балконе, а вместе с ним наперебой подпрыгивали его неугомонные бульчата. Булька кисло сообщил, что после того, как на улице позвали Бульку, на крик прискакал патлатый веселый пудель, прыгал, как козленок, валялся у хозяйкиных ног, как оживший коврик, и мчался вперед, как ракета.
– Это не снеговичье имя, – похоже, расстроился Булька.
Никогда не думала, что мне придется успокаивать пластилинового снеговика. Я даже рассердилась. Потому что на улице светило солнце, и снег сверкал, будто разбитый елочный шарик, а тут такое бурчание… Или даже можно сказать – бульчание! А я ведь всего лишь выглянула на балкон узнать, как там у него дела. И, конечно, из-за Булькиного нытья вспомнила про свое имя. Мика – имя, скорее, мальчишечье… Но я никогда не думала, что оно плохое.
Так я и сказала Бульке.
– И вообще, плохих имен не бывает.
Булька молчал. А потом, наверное, решил
– А бывают, значит, полуплохие и недоплохие?
Я поежилась и кивнула в сторону комнаты. Мол, замерзла, и либо пойдем бурчать ко мне в комнату, либо я пойду оденусь, и тогда уж…
– Булька – хорошее имя! – кажется, поддержал меня кто-то из бульчат.
Я посмотрела – это был тот, вчерашний, новенький.
– Булька – такое круглое имя! – неслышно говорил он. – Булька – такое зимнее имя! Оно значит шарик, шарик! Круглый шарик! Воздушный шарик! Снежный шарик!
Он получился очень славным, этот бульчонок. Его звали Фонариком. Он нам улыбался.
Мне подумалось, что Булька снова начнет ворчать, ведь Шарик – это тоже имя для собаки, но нет – он уже забыл свои обиды. Я сказала, что все имена общие. И, если ты родился Булькой, то неси свое имя с гордостью и весельем.
– Да нравится оно мне, нравится, – вроде бы передумал он.
Мы еще немного повыглядывали с балкона. Я, по-моему, даже согрелась. Внизу вовсю работал общественный транспорт: мамы, папы, бабушки и дедушки перевозили малышей на санках. Малыши покрикивали на водителей:
– Быстрее, быстрее! Еще быстрее, бабуля!
Бабули пытались припустить ход, но не позволяли гужевые мощности. Тогда дети помогали, отталкиваясь от снега ногами. Более быстрый транспорт – народ с ватрушками. Я заметила, что сами себя дети перевозят гораздо быстрее. Невесомые ватрушки скользили по снегу, почти его не касаясь. Казалось, они работают на магнитной подошве. Все ехали к небольшой речке, которая текла неподалеку. То есть это в летнее время она текла, а за эти морозные дни речка успела замерзнуть. И ее опробовали сначала смельчаки, а потом все остальные. К берегам речки вели крутые склоны, из которых получались отличные горки. Мне самой нравится кататься там. Особенно на накатанных ледяных спусках, если крепко стоять на ногах, можно здорово скатиться вниз.
В соседней комнате звонит телефон.
Махнула Бульке с бульчатами рукой, помчалась в квартиру. Звонила Светка.
– Ты уже пришла с тренировки?! – обрадовалась я.
На том конце провода замолчали. Я даже представила, как Светка долго и вдумчиво смотрит в телефонную трубку.
– Ну нет, – сказала она наконец-то. – Я туда только собираюсь. Я просто подумала: а не бросить ли мне ее, эту секцию? Как ты думаешь?
И главное – ни капли юмора в голосе! Тут уже я уставилась в трубку. Странное это занятие – смотреть в телефон…
– Как это – бросить?! – крикнула я. – Тысячу лет ходила, а теперь – бросить?
– Да надоело за тысячу лет, – призналась Светка. – И украшения новогодние делать хочу.
Я ее сбиваю с толку, решила я. Может быть, из-за меня рушатся олимпийские надежды нашей страны. Но я успокоила пластилинового Бульку и теперь должна суметь успокоить человека – а это, наверное, куда проще.
– А после Нового года ты их тоже будешь делать? Украшения новогодние?
– Ну там… – задумалась Светка. – Ко Дню святого Валентина сердечки… Потом к 23 февраля камуфляж… К Восьмому марта…
– И так – всю жизнь?! – воскликнула я.
Светка помолчала. А потом сказала, вздохнув:
– На следующий год будет проще, останутся наработки. И с тобой мне никакие праздники не страшны…
– Шагом марш на секцию!!! – крикнула я таким приказным тоном, что Светка, наверное, даже вздрогнула. А потом кисло сказала:
– Ладно, пойду собираться. – И вдруг неожиданно добавила: – У тебя такое классное имя, Мика…
Я смутилась, даже покраснела.
– Иди на секцию, – примирительно повторила я.