Большая Сплетня
Шрифт:
— Зачем справку? — спрашивает Рита, сразу прекратив выть.
— Там видно будет, — туманно отвечаю я.
Рита кивает, согласна. Она мне верит.
Я и сама не знаю зачем. Зачем мне Рита, больница, справка, фиолетовый синяк... Зачем?
ОН
Во имя тайных целей мне приходится постоянно поддакивать своей суррогатной невесте — даже в пустяках, особенно в пустяках! Захочется ей в выходной отправиться к черту на кулички, чтобы присмотреть себе очередной наряд, который даже африканскому
Зачем, спросите вы? Затем, чтобы после бесконечных титров, во время которых она зевает, потягивается, разминая застывшее тело, пьет жадными глотками яблочный сок, по-кошачьи перекатывается с боку на бок, требует, чтобы ей чесали спинку, щекотали за ушком, — поинтересоваться как бы невзначай:
— Пупсик, что-то давно твой папа не звонил...
Ее хорошее настроение мигом улетучивается. Лена надувает губы, откатывается от меня на противоположный конец дивана, пробурчав недовольно:
— Ты же знаешь, что мы в ссоре!
После этого я зачитываю ей небольшую проповедь, достойную миссионера в стане язычников: про почитание предков, про то, что надо любить ближних, что родителей не выбирают, про то, что мы еще не встали на ноги и всецело зависим от внешних обстоятельств, про то, что ее отец мог бы нам помочь, и, кроме того, не стоит портить и без того небезоблачные семейные отношения...
— А я думала, он тебе не понравился! — удивленно роняет она. — Между прочим, ты ему тоже не приглянулся — это уж точно!
Что ж, очень жаль...
— Все равно нужно поддерживать отношения, — монотонно бубню я.
— А я не собираюсь поддерживать никаких отношений! Я хочу, чтобы мы с тобой начали все с нуля! Без поддержки родителей! Сами! — горделиво заявляет она. Дура!
Лопочу что-то про трудные времена, про то, что хорошие отношения с родителями никому не повредят.
— Ну, знаешь, — обижается она, — можно подумать, что ты хочешь жениться на моем папаше, а не на мне! Зачем он тебе сдался? И потом, у него зимой снега не выпросишь.
«А просить и не надо! — внутренне улыбаюсь я. — Можно взять взаймы или создать концессию по совместной разработке прошлогоднего снега... Да мало ли способов!»
— Между прочим, я согласилась выйти за тебя замуж только потому, что ты полюбил меня, а не... — Она выразительно замолкает.
«А не капиталы моего отца», — про себя заканчиваю мысль.
Пусть думает что угодно!
— А еще мне кажется, тебе рано увольняться с работы, — назидательно замечаю я. — Я пока не встал на ноги, мое положение в конторе не такое уж завидное...
Потом то лаской, то таской уговариваю ее помириться с отцом.
Уступив моим домогательствам, Лена послушно набирает номер. Чирикает полчаса со своей мамашей, так что я даже устаю потеть в ожидании решительного диалога.
— Как поживает тетя Вера в Ейске?.. Так кто там у них родился?..
Потом, наконец, неохотно переключается на отца.
— Угу, угу, угу... Ну да... Конечно, я не права... Ладно, па, проехали! Ну да, прошу прощения. Больше не буду... Ну, до встречи? Когда, в воскресенье? Да, мы вдвоем приедем... Нет, Игорь не против, ты ему ужасно понравился... Нет, это тебе только показалось, что лицо у него потустороннее, просто его в тот день понос обуял... Да, я рада, что он тебе тоже понравился. Думаю, вы подружитесь. Вы даже чем-то похожи: Игорь тоже поет в ванной, когда бреется. И тоже никогда не кладет мыло на место...
Разговор окончен, и Лена (как выяснилось недавно, Алена на самом деле) с чувством выполненного долга опускает трубку.
— Ну что, доволен? — капризно, через губу спрашивает у меня. — Теперь в воскресенье мне придется битых два часа выслушивать отцовские нотации.
— Ты прелесть! — поспешно произношу я, обнимая ее.
Она послушно подставляет губы.
— Есть кое-какая информация, — произносит она. В ее бестрепетном голосе, как мне чудится, звенит с трудом сдерживаемое чувство. — Насчет Фукиса.
Очевидно, информация об американце — только предлог, чтобы в очередной раз увидеть меня. Бедная девочка, она все еще надеется! Она все еще ждет моего звонка, ловит мой взгляд! Она все еще мечтает обо мне, готова простить все, если я вернусь к ней! Она будет безмолвной и молчаливой, послушной и преданной, исполнительной и готовой на все — только бы я вернулся!
Беда лишь, что мне совсем не нравятся девушки вроде нее...
Вопросительный взгляд из-под опущенных ресниц. Печально просевшие плечи. Тусклые, ровные волосы.
Оглядев ее с ног до головы, я удивленно обнаруживаю, что в последнее время она изменилась: шелковистые колготки, плотная ткань дорогого костюма, изысканный запах духов... Бедная Лида! Она надеется вернуть меня — при помощи чулок, костюмов и престижного парфюма. Она стоит передо мной, и вся ее сутулая фигура точно молит меня о скупой, кратковременной ласке!
Нет! Еще возомнит, что все вернулось на круги своя, станет претендовать на меня...
Лида вынимает из папки мутно-серую ксерокопию.
— Это медицинская справка, — объясняет, — жена Фукиса обратилась в районную поликлинику с побоями, которые нанес ей муж.
Честно говоря, я его понимаю: женщины порой сами напрашиваются...
— Помнишь прошлогодний скандал с поглощением компании «Данако»? — интересуется она.
Вспоминательно морщу лоб. Ничего такого я, конечно, не помню, но ей совершенно незачем это знать: пусть думает, что я помню все, обо всех, всегда!
— В США Фукиса обвинили в международных махинациях и взятках. Кстати, на предварительных слушаниях звучала фамилия американского федерального чиновника, некоего Паркинса... Но Фукис под присягой засвидетельствовал, что никогда не встречался с Паркинсом и не давал ему денег. Дело было приостановлено. Но если ФБР вдруг станет известно, что Фукис лгал под присягой, что он встречался с чиновником в присутствии свидетеля, дело возобновят. Фукис — американский гражданин, а в Штатах очень трепетно относятся к взяткам. Таким образом, попав под следствие, он устранится от борьбы за «Стандард Ойл».