Большая Сплетня
Шрифт:
— А ты, ты? Ты?!
Нет. Да. Нет. Да. Нет.
Да.
ОНА
Внешне он совсем не производит грозно-царственного впечатления: смешной лысый толстячок ростом, как говорится, метр с кепкой. Живые темные глаза навыкате, красноватые щеки, выдающие характер апоплексического склада. Пух рыжевато-седых волос, облепивший веснушчатое яйцевидное темя. Август Лернер — натура жизнелюбивая, деятельная, энергичная.
— Моя цель — выгодно избавиться от долгов
Слова вылетают из него пулеметной очередью, прозрачная пенка слюны вспухает на влажных губах. Фарфоровая улыбка, прорвавшись через заграждение серо-мясистых губ, ослепляет.
— Зачем? — вежливо интересуюсь я. Действительно, зачем резать курицу, которая несет золотые яйца?
— Хлопотно! Опасно и вовсе не так уж прибыльно. Мне ли вам говорить, что в нашей стране нефть — дело политическое. А я не люблю политику, — фарфорово скалится он.
— В нашей стране деньги — тоже дело политическое, — мягко возражаю я. — Особенно большие деньги.
— Ох как верно! — привзвизгивает Август Львович, короткими пальчиками треплет мою щеку — я вынуждена терпеть его снисходительное прикосновение. — Эльза тоже вечно талдычит об этом. Авгуша, говорит, тише едешь — позже сядешь... Вы, женщины, — воплощенное благоразумие! — Смеясь, Лернер потирает короткопалые, обметанные рыжеватыми волосками ручки.
Вежливо улыбаюсь в ответ.
— Мы с ней вместе начинали в министерстве топлива... Кстати, знаете, Лидочка, как тогда ее звали между нами, рядовыми сотрудниками?
Почтительно молчу, всем видом выказывая заинтересованность.
— Рыбья Кость! — Смех рассыпается по комнате, на полную катушку сияет фарфоровый рот. — Правда, вы не знали?
— Нет, — качаю головой я. — У нас ее зовут Железной Леди.
— Ну, — возмущается Лернер, — это прозвище ей совершенно не подходит. Какая же Эльза железная? Она нежная, мягкая... Вы бы знали, как она заботится о своей престарелой матери!
Мой взгляд выражает предельное внимание.
— Впрочем, вернемся к нашим баранам... — Лернер серьезнеет. Фарфор во рту постепенно гаснет, белки глаз, наоборот, нестерпимо разгораются. Короткие пальчики словно сучат невидимую нить или пересчитывают воображаемые банкноты. — Итак, я хочу вернуть деньги, выданные год назад «Стандард Ойл»... Для продажи долга я собираюсь заключить договор цессии, по которому все долговые обязательства переходит к Якушеву... Что станет после этого с компанией — меня больше не интересует. Может быть, новый владелец захочет ее обанкротить, может, лично займется ее управлением. А я умываю руки...
— Якушеву не хватает средств на покупку долгов «Стандард Ойл», поэтому он договорился о сотрудничестве с американцем Фукисом. Вы знаете, кто такой Фукис?.. Объединившись, эти акулы в два счета уничтожат компанию! — тускло заметила я.
— Ну, это их дела, их проблемы... — отмахнулся Лернер. Его сосредоточенный лоб изрезали паутинчатые морщины. — Кстати, говорят, у Якушева прелестная дочка. Это правда?
— Да, — неохотно
— Как бы этот перспективный специалист под горячую руку не растерзал своего папашу, а? — хихикнул Лернер. Эта мысль доставила ему явное удовольствие. — Молодыми-то зубками!
Я вежливо улыбнулась в ответ.
— Слышал, она собирается замуж... За кого, интересно?
— Этот человек работает в нашей конторе, его фамилия Ромшин.
— Будущий зять тоже помогает своему тестю общипать нефтяную курочку?
— По мере сил.
— Что же он собой представляет? — На благодушной физиономии Лернера опасно затвердели острые зрачки.
— Не знаю, как ответить на ваш вопрос... Вообще-то мы вместе учились... — Я отвернулась, пряча запунцовевшие щеки.
— Прекрасно, прекрасно! — расплылся Лернер. — Значит, голубкам готовят свадебный подарок — нефтяную фирму? Прекрасный задел для супружеской жизни... Да, теперь не то что в старые времена: мы ели картошку в мундире на коммунальной кухне и мечтали о будущем. А потом работали как проклятые целыми сутками... О, молодость, молодость! Кстати, если уж мы с вами начали сплетничать как две базарные кумушки... Вы ведь, кажется, состоите в дружеских отношениях с женой Фукиса?
— Ну, если это можно назвать дружескими отношениями... Так, встречаемся иногда, обсуждаем последние веяния моды, жалуемся друг другу на жизнь... — уклончиво ответила я.
— Надеюсь, вы не станете передавать ей, о чем мы тут с вами болтали? — лукаво усмехнулся Лернер. — Мне не хочется, чтобы ее супруг проведал о наших планах.
Ясно: он хочет, чтобы я сделала то, против чего он так настойчиво сейчас меня предупреждает. Я бурно замотала головой.
— Что вы! — воскликнула смущенно. — Я буду молчать как рыба!
— Лучше как Рыбья Кость! — хихикнул Лернер.
Мы расстались внешне совершенно довольные друг другом. Но только внешне.
Услышав последние новости, Галактионов почесал затылок жестом крестьянина, вдруг обнаружившего, что цыган на ярмарке всучил ему слепую кобылу.
Когда я обрисовала ему план развития событий, он как раз, как удав на кролика, готовился накинуться на очередной кусок клюквенного пирога. Рот его так и остался открытым.
— Что же это? — спросил он непонимающе. — Якушева действительно этого хочет?
С каждым днем мне все сложнее придерживаться роли влюбленной глупышки, транслирующей указания невидимого и в принципе воображаемого руководителя.
— Пойми, Якушева скоро соберет блокирующий пакет акций, а у Фукиса — долгов компании на четверть уставного капитала. Созвав внеочередное собрание акционеров, они без сучка без задоринки проведут замену совета директоров. Множество акций распылено среди мелких акционеров, которых легко склонить к нужному решению, пообещав в случае переизбрания совета директоров резко увеличить годовую премию.