Большая Сплетня
Шрифт:
— Она мне не... — начал было я, но запнулся, решив, что моим оправданиям все равно не поверят. — Я даже не знал, что она Михайлова.
Конечно, я выглядел в высшей степени глупо. Но кто мог предположить, что Михайлов-акционер и Михайлов-толстый папаша, сыплющий нравоучениями, — одно и то же лицо? К тому же я не особо интересовался родителями своей фиктивной суженой. Я и ею самой не больно-то интересовался...
— Очевидно, отец специально устроил дочурку в регистратор, чтобы та прилежно сообщала ему, акции каких компаний сменили владельца. Это помогало ему манипулировать бумагами
— Никогда! — пылко возразил я.
— Голословные заявления! А где доказательства? — фыркнул Якушев.
Доказательств у меня не было.
— Единственное, что я могу сказать в свое оправдание... — решившись, проговорил я, усиливая голос.
Томительная пауза. Якушев ворошит рукой компрометирующие снимки...
— Мне удалось вытянуть кое-что из Галактионова, — оправдываясь, зачастил я. — Дело в том, что «Траст-банк», руководимый Августом Лернером, собирается продать долги по кредитным обязательствам, выданным год назад компанией «Стандард Ойл». Переговоры с американским предпринимателем Семеном Фукисом в разгаре... Кстати, если бы я действительно работал на Михайлова, я бы ни за что не сообщил вам эту информацию. Не так ли?
ОНА
Женщина-вамп по фамилии Крысанова оказалась типичной пенсионеркой. К таким обычно прилагается собачка Чапа, сопливый внук и альбом, полный сентиментальных семейных снимков. Она никогда не изменяла своей мешковатой авоське, в которой растоптанные тапочки соседствовали с мятыми помидорами. После занятий за ней приезжала черная бюрократическая «Волга» с правительственными номерами и неприметным шофером за рулем.
Зачем этой клуше понадобился шейп-клуб, было непонятно, скорее ей требовалась срочная реанимация в барокамере. Я видела, как она выполняла упражнения: с трудом разгибала подагрические колени, ворочала головой, пуча глаза от натуги, со свистом выдыхала воздух. В начале и в конце занятий тренерша измеряла своей подопечной давление.
Ее муж работал в Фонде федерального имущества, одно время числился представителем президента в каком-то из федеральных округов. В его биографии были и темные места: скандал со взяткой пять лет назад, афера с залоговым аукционом, подозрение в лоббировании интересов крупной компании, впрочем недоказанное... Тесные связи с истеблишментом страны.
Пока я раздумывала, зачем мне может пригодиться Крысанов, в сумке истерично заверещал телефон. Я резко схватила трубку, как будто хотела заткнуть ей рот.
Знакомый голос звучал глухо, как бы издалека.
— Все идет по плану, — ответила я. — Информация дошла... Конечно, они отреагируют: долг «Траст-банку» для них чуть ли не единственный способ заполучить компанию. И самый верный.
Голос в трубке еще обволакивал меня поучительными интонациями, на которые я отвечала с ученическим смирением:
— Да, Галактионов добросовестно выполняет все инструкции, информация выглядит так, будто поступила из первых рук... Нет, Ромшин ни о чем не догадывается.
После почтительной паузы, подпуская сдержанного счастья в слова:
— До свидания, Август Львович, буду держать вас в курсе. Обязательно!
Шейп-клуб — прекрасное место для тайных конфиденций. Эльза Генриховна — воплощенная любезность. Она напоминает мне мое собственное будущее лет эдак через тридцать, когда стеснительность постепенно переродится в сдержанность, сдержанность — в холодность, холодность — в сухость, а затем и в черствость. Возможно, мои грядущие подчиненные, если они, конечно, когда-нибудь будут, тоже станут звать меня Рыбьей Костью, ненавидеть, бояться. Уважать.
— Спасибо, — тускло произнесла Есенская, возвращая мне пачку фотографий. — Ваши снимки имели грандиозной успех. Посланные по почте, они внесли ошеломление в стан противника.
Кому именно они понравились, не сообщила. Понятное дело, не тому, кто на них изображен!
— Дорого вам обошлись эти фотографии? — поинтересовалась директриса.
Я назвала сумму — круглую сумму с тремя нулями. Может быть, я перегнула, но совсем немного: для игры, в которой фигурируют астрономические числа, это пустяк, капля из океана нефтедолларов...
Железная Леди в уважительном удивлении приподняла бровь — самый ее краешек, облысевшее крыло, нависшее над желтоватым виском с росчерком фиолетово пульсирующей жилки.
— Ничего, мы спишем эти деньги как расходы по рекламе... Ромшин рассказывал вам о встрече?
— Нет, он не любит афишировать свои промахи. Думаю, первоначально он планировал придержать информацию, чтобы при случае использовать ее в собственных целях, но под напором обстоятельств... — Бестрепетная рука легла на конверт. — Ему оставалось только выложить все!
— Вы так уверенно говорите об этом...
Вместо ответа я развернула газету — обычную городскую газету, далекую как от экономики, так и от политики.
— Вот... На четвертой странице, сверху... «Открытие дома престарелых в Электростальском районе... Присутствовали Якушев, Фукис и другие...» Между прочим, Якушев никогда не посещает подобных мероприятий, для этого он слишком занят и не слишком сентиментален. Да и Фукис тоже, кстати... Они использовали мероприятие как повод для знакомства и деловых переговоров.
В заметке фамилии Якушева и Фукиса стояли рядом, обведенные красным карандашом, словно соединенные неразрывной нитью — кровавой, пульсирующей, напряженной.
— Да, — произнесла Эльза задумчиво. — Кажется, они действительно решили скооперироваться... Что ж, есть надежда, что нашему клиенту удастся избавиться от долгов компании по хорошей цене!.. Кстати, а она действительно Михайлова?
Я с полуслова поняла, о ком речь.
— На все сто процентов!
Шла по коридору, точно по подиуму — с гордо поднятой головой, с улыбкой горгоны на устах. Но, завидев за поворотом коридора обтерханный пиджак Терехина с мелкой россыпью перхоти по ватно-вздыбленным плечам, благоразумно избавилась от заносчивой маски. Напустила на себя озабоченный деловитый вид. Улыбнулась вместо приветствия, гуттаперчево согнув спину, — как всегда.