Большая восьмерка: цена вхождения
Шрифт:
Затем наступила самая интересная для американцев фаза московских переговоров. Горбачев упивался своим красноречием, своей гибкостью, неожиданностью поворотов, звенящей тишиной в зале, где все внимали его отчетливо-южному мягкому говору. Общий ход мысли Горбачева был понятен: решить наиболее трудные спорные вопросы сейчас, с тем, чтобы в Вашингтоне предстать перед всем миром несравненным миротворцем номер один.
Первой такой проблемой, которую Горбачев хотел разрубить как гордиев узел, была проблема ракет средней дальности — СС-20 с советской стороны и «Першинг-2» с американской стороны. Принципиально следовало решить данную проблем в кремлевских стенах
118
ракет средней дальности в Европе? Может, следовало бы заключить двусторонний мораторий на размещение подобных ракет в Европе с 1 ноября 1987 г. — еще до подписания договорных обязательств? Это отвечало бы духу времени и содействовало дальнейшему прогрессу на этом направлении остановки и сокращения запасов ядерного оружия в самом населенном регионе мира».
Ключевым вопросом Горбачев считал проблему стратегических вооружений и размещения ядерного оружия в космосе. Решением Горбачев считал модифицированную версию формулы, которая была выдвинута в Рейкьявике: значительные сокращения до равных потолков стратегического оружия на протяжении десяти лет. Горбачев имел в виду такие потолки: 3000–3300 боеголовок на МБР; 1800–2000 боеголовок на баллистических ракетах подводных лодок; 800–900 ядерных боеголовок крылатых ракет, запускаемых с бомбардировщиков.
Такова была цель Горбачева, до этих уровней он готов был снизить численность советских стратегических ракет. Взамен он просил то, что ему казалось столь важным, — сохранение договора по Противоракетной обороне от 1972 г. хотя бы на десять лет (т. е. до 1997 г.). Его целью было не пустить ядерное оружие в космос, избежать бездонной космической гонки вооружений. Пусть ситуация будет такой, каковой она была до марта 1983 г., когда президент Рейган выдвинул идею размещения оборонительного ракетного щита в космическом пространстве. Пусть в космосе не будет оружия.
Шульц обозначил американскую позицию: общая численность стратегических боезарядов — 6000 единиц. При этом 1600 ядерных боезарядов приходилось на стратегические бомбардировщики, 1540 боезарядов выносились тяжелыми баллистическими ракетами (американцы настаивали на сокращении подъемной тяги на 50 процентов). Следующий шаг американская сторона предлагала сделать в сторону понижения общего потолка до 4800 ядерных боезарядов. Шульц весьма жестко настаивал на создании системы проверки — особенно мобильных ракет. Госсекретарь Шульц предлагал Горбачеву решить все спорные вопросы здесь, в Москве, чтобы визит в Вашингтон явился гарантированным успехом.
Горбачев: «Необходим второй Рейкьявик Мы не можем снова иметь бесконечные дискуссии»135. Внезапно Горбачев стал мрачным — он достал изданный государственным департаментом документ «Деятельность советской разведки: Доклад об активных действиях и пропаганде, 1986–1987». В документе содержались «шокирующие разоблачения», к примеру, о «Круизе мира по Миссисипи». Еще совсем недавно Горбачев указывал на этот круиз президенту Рейгану как на хороший пример народной дипломатии, пример сближения между народами. В изданном в Вашингтоне памфлете говорилось, что указанный круиз используется Советами для обмана и индоктринации американцев.
Горбачев махал памфлетом и говорил, что у Москвы нет желания разжигать ненависть к Соединенным Штатам. Шульц (оправдываясь): «Мы хотели бы улучшить двусторонние отношения, но в Соединенных Штатах существует скептицизм по поводу Советского Союза из-за его прежних действий. Президент Джимми Картер был человеком доброй воли, но его представления о СССР изменились после вторжения Советского Союза в Афганистан. Сбитый южнокорейский самолет — еще один пример».
Горбачев: «Вам лучше бы начать с U-2 Гарри Пауэрса, нарушившего воздушное пространство Советского Союза».
Шульц: «Выступая в Мадриде, Громыко навел на всех ужас, сказав, что «мы сбили этот южнокорейский самолет и повторим все снова, если потребуется».
Горбачев: «Какую пенсию вы выплатили команде рейса KAL 007?»
Шульц: «Я не удостою этот комментарий ответом».
Шульц полагал, что инициатором обострения был бывший посол Добрынин.
Горбачев: «Я игнорирую ваши ремарки».
После этого резкого обмена Горбачев смягчился и предложил закончить обмен репликами на ноте, с которой Шульц начал свое выступление: «Нам предстоит большая работа. Президент хотел бы видеть Горбачева в конце ноября. Некоторые дискуссии можно было бы провести в таких местах, как Кэмп-Дэвид или Вильямсбург. Официальная программа продемонстрирует все уважение к Генеральному секретарю ЦК КП Советского Союза. Желательным было бы путешествие за пределами Вашингтона. Генеральный секретарь Горбачев будет принят в Америке с приязнью и уважением. Ваши прямые и увлекающие манеры тронут ответную струну в сердцах американцев».
Горбачев: «Ну а что относительно размещения стратегического оружия в космосе?»
Шульц: «Я не знаю, что из этого выйдет».
120
Горбачев: «Мне кажется, что повестка дня неадекватна потребностям встречи на высшем уровне и порождает вопросы — выиграют или потеряют два лидера в своих странах и во всем мире. Встреча в Женеве была полезной, и было еще много встреч между вами и Шеварднадзе; все это ставит вопрос, почему новый саммит не даст результатов, особенно в свете того, что практически общепризнанно, что вопрос о стратегическом оружии является ключевым».
Шульц позже вспоминал: «На каждой встрече с Горбачевым возникал, по меньшей мере, один эпизод, исполненный давления и обиды. Именно это, думал я, происходило и сейчас. Я не мог точно указать, в чем причина происходящего, ноя был полон решимости не попадать в западню и не убеждать его в необходимости прибыть в Вашингтон. Я ответил, что Горбачев может не посещать Вашингтон. В этом случае «мы, возможно, найдем другие способы заключить соглашение по ракетам средней дальности. Текст соглашения практически готов, он должен быть подписан, ратифицирован и введен в действие».
Горбачев: «Обе стороны должны выяснить, что еще может быть сделано. Я должен буду доложить об этом советскому руководству, а вы, как я полагаю, обязаны доложить президенту». Горбачев продолжал настаивать на том, что при напряженной работе две страны способны сделать многое для сокращения массы стратегических вооружений и предотвращения угрозы из космоса.
Шульц в мемуарах: «Я снова чувствовал, что Горбачев пытается извлечь выгоду из своего согласия прибыть в Вашингтон. Я был полон решимости «не надкусывать» это яблоко».