Больше бедным я не буду
Шрифт:
Каждый день меня в палате навещал мой друг главврач. Он практически жил в реанимации и лично, облаченный в полный защитный костюм, переворачивал тяжелых больных, показывая пример медсёстрам, медбратьям, врачам своего отделения. А это невероятно тяжелый труд: аккуратно перевернуть 100-килограммового больного, подключенного к шлангам и трубкам. Но если не делать этого регулярно, согласно графику, шансы на выживание больного уменьшаются в разы.
В редкие минуты нашего общения я с надеждой заглядывал в очки его защитной маски, пытаясь увидеть ответ на вопрос, буду ли я жить. Ответа не было. Анализы же с каждым днём были хуже и хуже, на «плато» выходить не получалось… Три кризисных дня в больничной палате было непонятно, кто кого,
Но на четвёртый день кризиса, придя в палату, мой друг увидел, что я сижу и ем. Мне правда неожиданно жутко захотелось есть. Даже не есть – жрать. Друг понял, что мне стало лучше. На следующий день пришли анализы, подтверждающие улучшение ситуации. Желание есть у больного всегда опережает любые хорошие анализы, и врачи знают об этом.
Если бы не старания лучших наших медиков, я бы не писал сейчас эти строки, к гадалке не ходи. Каким-то чудом они вытащили меня с того света.
В те три дня в бреду, когда не знал, смогу ли выжить, я лежал и думал о прожитой жизни. И представлял, что будет после смерти. На похоронах или поминках люди часто говорят, какую яркую и счастливую жизнь прожил покойный. Обо мне, наверно, можно было бы сказать, что я прожил десяток таких ярких и счастливых жизней. Взять хотя бы мой корабль «Атаман Платов» – он стал осуществлением идеи перманентного веселья. Сколько фееричных и самых отвязных вечеринок на нём прошло – не счесть.
Сотни красивых девушек окружали меня всю сознательную жизнь!.. Как-то раз президент Молдавии Игорь Додон пообещал моей девушке, ставшей впоследствии женой, взять меня с собой на перевоспитание в Новый Афон. Он настоял, чтобы там я сходил на исповедь и ни в коем случае не врал монахам. Поэтому на вопрос монаха: «Со сколькими женщинами у вас были сексуальные контакты?» я честно ответил: «Ну, с тысячей точно были…» К причастию меня не допустили…
За свою жизнь я купил себе самые дорогие игрушки, о которых мечтал: автобус, на котором ездит Дональд Трамп, кабриолет как у Джеймса Бонда, дорогой катер, мотоцикл, причем не абы какой, а Honda Gold Wing… Построил собственный трехпалубный корабль… Я стал самым дорогим политическим консультантом в России, создал красивый и стабильный бизнес. Открыл собственный загородный клуб… А сотни путешествий в десятки стран мира! Жил и в дорогих семизвёздочных отелях арабских шейхов, и в палаточных городках, которые мы строили на необитаемых островах, где бегали, как аборигены… Если посмотреть со стороны, не жизнь – праздник.
Но в те три несчастливых дня, когда умирал, я не думал о деньгах, тусовках, путешествиях, дорогих игрушках, девушках… Меня не утешали воспоминания о том, какую яркую жизнь я прожил. Мне было грустно, что не доделал множество дел и что после смерти от меня ничего не останется. Бизнес-империя, которую строил годами, рухнет после того, как меня не станет. А что останется моей дочери (ей на тот момент было шесть лет)? Только знание, что её папа был когда-то депутатом Государственной Думы и героем-любовником? Ничего себе наследство! Это было невыносимо обидно.
Моя дочь, моя единственная наследница, живет в Америке с бывшей женой, и она даже не сможет получить наследство. Ведь после моей смерти загородный клуб «Поплавок» растащат по кускам. И к моменту, когда она подрастет, «наследством» будут огромные счета за электроэнергию, судебные решения по невыплате заработной платы, неоплаченные налоги на землю… Землю, на которой нет ничего. И не будет у нее другого выхода, кроме как отказаться от наследства, дабы не выплачивать долги, накопившиеся с момента, когда клуб перестал функционировать…
С издательским домом ситуация не лучше. У нас централизованная система управления: каждый из 24 (это сегодня) «Блокнотов» управляется лично мной. Смогут ли после моей смерти
Было обидно, что лет через десять от меня ничего не останется. На тот момент бизнес, хоть и успешный, переживший несколько кризисов, был завязан строго на мне. Преемника нет, малолетняя дочь черт знает где, даже жены нет… О том, что у меня только один ребёнок, я тогда жалел особо. А ведь моя близкая подруга, мэр города Волгограда Ирина Гусева, каждый раз при встрече мне говорила:
– Пахолков, плодись, сука! У тебя такая хорошая генетика!
Я всегда посмеивался над её словами. Но когда умирал, безумно жалел, что не прислушивался к совету старших товарищей. А как прислушаешься? Красивых и умных девчонок вокруг много, определиться с одной-единственной сложно – вот и детей заводить не хотел. А сколько было шансов!.. Любопытно, что почти со всеми бывшими девушками я до сих пор в прекрасных отношениях. Нередко помогаю им в воспитании их детей с мыслями: «А ведь это мог быть мой сын…» Короче, все как в песне Данко «Малыш»… Вел бы себя в молодости умнее, возможно, у этих девушек были бы уже мои взрослые дети, и я смог бы их многому научить… Да, тяжело только в сорок лет почувствовать желание стать отцом!
В те минуты, когда я умирал, мне было наплевать на мою
прекрасную жизнь. Страшно было уходить в пустоту; невероятно хотелось, чтобы что-то после меня осталось… Будь в тот момент у меня взрослые дети, они спокойно могли бы продолжить дело отца. Но, увы, их не было…
Коронавирус, хоть чуть не угробил меня, заставил заглянуть в самый-самый последний момент моей жизни, а заодно и в мир, который будет после меня. Ничто, наверное, так не прочищает мозги, как состояние на грани жизни и смерти. И то был еще один мой «личностнообразующий пункт».
В течение года после болезни я принял ряд стратегических решений, как в бизнесе, так и в личной жизни. Мне стало принципиально важно, чтобы после меня осталось всё то, что строил столько лет… Я понял, что нужно снова жениться, нечего тянуть! Тем более рядом со мной была прекрасная девушка… У нас сразу родился сын… Жену я стал учить управлению бизнесом. Сам бизнес выстраиваю теперь так, чтобы он оставался устойчивым не только при кризисах, но и после моего ухода. Да и эту книгу пишу, дабы у моих детей, когда вырастут, осталось руководство – свод проверенных правил, как добиваться, сохранять и приумножать успех.
Загляните в последний день своей жизни. Что там? К какому Маяку вы плывете?
Что такое Маяк?
Возьмите листок и попробуйте представить себя за несколько дней до смерти. Подумайте, кто бы в эту секунду вас окружал? Где бы вы жили? Что в тот момент было бы для вас важно?.. Короче, к чему вы стремитесь прийти в конце жизни. Запишите коротко.
То, что записали, и есть ваш главный Маяк.
Возможно, сначала покажется неприятным представлять себя непосредственно перед переходом в мир иной и не захочется заглядывать так далеко. Но постарайтесь, через силу. Это же естественный процесс, все мы когда-нибудь станем старыми и в конце концов умрем… Так что же все-таки нас будет радовать в последнюю минуту? О чем мы пожалеем? Чем, наоборот, будем гордиться?