Больше бедным я не буду
Шрифт:
Работайте с этим листом, делайте записи, прорабатывайте детали Маяка. И с каждым разом, с каждым годом и десятилетием вы будете чётче и чётче его представлять. От места финального проживания до размеров своего состояния, от количества детей и внуков до лиц людей рядом с вами… И как только в жизни будет возникать необходимость принять какое-то важное решение – устроиться на новую работу, переехать в другой город или страну, расстаться с, казалось бы, близким человеком и т. д. – обращайтесь к этому листку и спрашивайте себя, приблизит ли оно вас к вашему Маяку. Если да, то принимайте решение; если нет – отбрасывайте не задумываясь ни на секунду. Жизненный путь длинный и тернистый; время терять некогда.
Не заглянув
Мне много раз приходилось начинать сначала, потому что свой Маяк я увидел ох как поздно. Ещё в школе, например, возникло желание стать фотографом. А почему? Просто я видел, как красиво жили в то время фотографы. У них всегда было много денег, их окружали красивые девушки… Я помню, мы отдыхали с родителями в Анапе, и папа, директор завода, с друзьями обсуждал, что фотографы за месяц зарабатывают столько, сколько отец за год. Хотелось всего того же, и побыстрее!
На первый фотоаппарат «Зенит-TTL» я заработал сам, собирая ягоды бузины. Мешок ягод стоил от 3 до 5 рублей. Чтобы его собрать, я на велосипеде выезжал за 10-15 километров в лес, выгонял палкой из-под кустов бузины змей, нарезал ягоды, взваливал мешок на раму велосипеда и пешком катил велосипед в пункт приёма. Таким способом за лето заработал 270 рублей – большие деньги по тем временам. Столько и стоил фотоаппарат. А после школы отправился учиться фотоделу. Родители были в шоке: они надеялись, что я пойду по их стопам и поступлю в строительный институт.
Окончив училище, стал работать помощником фотографа в студии. По тогдашним законам, после прохождения практики мне полагалось рабочее место. Меня привели в пустую комнату с канализацией, забитой чопиками, и таким же водопроводом. Сказали: «Вот твоё рабочее место. Будешь выездным фотографом. Иди куда хочешь, фотографируй кого хочешь, деньги можешь класть себе в карман – никто за тобой не следит. Но в кассу предприятия ты должен сдавать 600 рублей ежемесячно».
Мне было 18 лет, и мне принадлежали 12 квадратных метров комнаты с обвалившейся штукатуркой и неработающей канализацией. Я закатал рукава. Фотоаппарат, заработанный на бузине, уже имелся, но вот с клиентами было туго. Все сладкие контракты забирали именитые фотографы, которые десятки лет зарабатывали себе репутацию. Так как деньги были реально огромные, все городские клиенты – ЗАГСы со свадьбами, школы с выпускными вечерами, детские сады с бесконечными утренниками – были жёстко разделены за откаты между коллегами. Воткнуться некуда. Старшие товарищи советовали не расстраиваться, мол, все так начинали.
– Не переживай. Лет через десять будешь зарабатывать, как мы. Тогда тоже будешь работать по три часа в день, а вечером попивать дорогой коньяк… А пока купи себе оборудование, наработай связи…
Десять лет! Столько времени жить без денег и красивых девушек не входило в мои планы. Тогда я взял фотоаппарат и пешком пошёл по деревням. В сельские детские сады, школы, дома культуры. Чем дальше было село, тем больше можно было заработать. Некоторые хутора последний раз видели фотографа при царе Горохе. Я приходил в сельский детский сад, стучался к заведующей и рассказывал, как здорово было бы сфотографировать детей её учреждения. Из-за больших расстояний в день удавалось обойти в среднем три садика. И только в одном из десяти договаривался. Меня это не расстраивало. Я просто считал: три дня, десять садиков, одна сделка. С каждой сделки зарабатываю 1000 рублей. Затраты – десять процентов, 900 рублей на карман. Зарплата инженера в Советском Союзе тогда составляла 150 рублей в месяц… Но перемещаться пешком по пятнадцать километров в день, да еще и с тяжеленным фотооборудованием, было нерадостно. И я все время размышлял: почему я так часто получаю отказы? Почему не удалось договориться с той или иной заведующей?..
В результате разложил всех этих тёть по психотипам и уже через год договаривался в девяти садиках из десяти. Я умудрялся так очаровывать сельских матрон, что мне однажды дали отфотографировать даже тот детский сад, у заведующей которого муж сам был фотографом! Через год у меня уже было лучшее фотооборудование в городе и один из самых дорогих фотоаппаратов. Такими владели только кремлёвские фотографы. Это был немецкий «Pentacon Six TL». Как и первый «Зенит-ТТL», сегодня он хранится на корабле «Атаман Платов» в моем личном музее…
В то время я спал по три-четыре часа в сутки. Выходил из дома в шесть утра, потому что в восемь нужно было оказаться уже далеко за пределами города. В радиусе 120 километров от Волгодонска я обошёл все населённые пункты. Коллеги прозвали меня «Ломоносовым»: в это время на телеэкранах как раз показывали фильм про него, где он пешком пришёл из Архангельска в столицу, а потом так же на своих двоих обошёл пол-Европы. Добирался я (не Ломоносов) и на попутках, и на дрезинах, но чаще пешком… Однажды в пургу дико отморозил ноги – вспоминать жутко…
Днем я возвращался к себе в лабораторию и проявлял пленки. Пока они сохли, быстренько обедал, а потом до поздней ночи печатал фотографии. Когда выходил ночью с тысячами мокрых фоток в сушильную комнату, которая была переоборудована нашими именитыми фотографами в личный банкетный зал, у пьющих коньяк старших коллег глаза лезли на лоб. Они недоумевали, где я беру столько работы. Выходило, я зарабатываю в несколько раз больше, чем они!..
Уже в ночи, возвращаясь из лаборатории домой, я встречал припозднившиеся парочки. Они, целуясь, счастливые куда-то шли… Я немного завидовал им, так как тоже хотел встречать с девушками рассвет, но пока было некогда… И так каждый день. А однажды на рабочем месте я просто рухнул. Меня отвезли на «скорой» в больницу, и врач, расспросив о режиме, сказал, что нужно выспаться и неделю побыть дома. Я ничем не болел, просто из-за ритма жизни организм был истощен.
Но я продолжал так же много работать, чтобы стать самым богатым фотографом нашего города и тоже попивать дорогой коньяк в окружении красоток. Но тут рухнул Советский Союз. Цены в результате гайдаровских реформ взлетели в десятки раз; деньги превратились в фантики… Люди перестали фотографироваться от слова «совсем»… И через два месяца простоя я понял, что с фотографией придётся попрощаться.
Это был мой первый кризис в жизни. Казалось бы, только добился желаемого – и оказался у разбитого корыта. Тогда я даже не предполагал, сколько таких корыт еще ждет впереди… Пришлось начинать все с нуля: заново всему учиться, заново стаптывать ботинки, заново доказывать, что я чего-то стою.
Свой Маяк я тогда еще не разглядел, а просто хотел заработать много денег, стать лидером, привлекать внимание красивых девушек… Следующие восемь лет стали гонкой за успехом, как я тогда его понимал. Решения принимались спонтанно, направления деятельности менялись, как в калейдоскопе.
Начал я с того, что можно было легко продать – с продуктов питания. Вместе с другом Александром мы стали ловить рыбу в Цимлянском водохранилище, расставляя сети в ледяной мартовской воде. Всю ночь сидели на страшном холоде, не разжигая костер, чтобы не палиться, и охраняли сети от браконьеров, которые так и норовили их украсть. Собирали сети на рассвете, с радостью, что наши мучения от холода закончились, и сейчас с мешком рыбы мы пойдем домой и, наконец, согреемся… Помню один наш ночной разговор, когда, стесняясь друг друга, мы задумались: «А может, будем ставить сети без трусов?» Сидеть всю ночь в мокрых трусах было невыносимо, а идти в холодную воду без них – стыдно… Решение было принято – холод победил стыд.