Больше, чем это
Шрифт:
Он замолчал под ошеломленными взглядами остальных.
– Боже, Сет! – восхищенно прошептала Моника. – «Хрупкий мир, имя которому любовь». Вставлю в следующее эссе для Эдсона.
Сет скрестил руки на груди:
– Я всего лишь имел в виду, что ваше пари – просто сценарий для какой-нибудь сопливой киношки, которую никто из нас даже в гробу смотреть не станет.
– И
– Конечно, – кивнула Моника. – Бедняжке и так досталось – встречаться с самым крутым, красивым и упакованным парнем школы.
Эйч возмущенно фыркнул:
– Не такой уж Блейк Вудроу и красавец.
Остальные снова вытаращили глаза.
– Достали уже так делать! Что я такого глупого сказал? У Блейка Вудроу девчачья стрижка и лоб, как у неандертальца.
– Ладно, может быть, – признала Моника после короткой паузы.
– И Гудмунд вполне мог бы ее отбить при желании, – продолжил Эйч, последним поднимаясь с травы.
– Спасибо, друг, – кивнул Гудмунд. – От тебя это почти комплимент.
– Что, даже пытаться не будешь? – не сдавался Эйч.
Моника отвесила ему еще подзатыльник:
– Хватит! Может, она и овца, но не шлюха. Перестаньте обсуждать ее как товар в магазине… – Она оглянулась на Гудмунда: – Ты тоже.
– Я же не всерьез, ты, феминистка… – улыбнулся Гудмунд. – Просто сказал, что может обломиться. Если захотеть.
Моника, показав ему язык, потрусила через поле на маршрут, Эйч за ней; оба старательно пыхтели, делая вид, что последние полчаса бежали на пределе сил.
Гудмунд обернулся к Сету, который смотрел на него без улыбки:
– Думаешь, у меня бы не вышло?
– Моника бы от ревности задохнулась, наверное, – сказал Сет на бегу. Они постепенно догоняли убежавшую парочку.
Гудмунд мотнул головой:
– Не, мы с Моникой как брат и сестра.
– Ты с сестрой тоже так заигрываешь? И сестра тоже хочет тебя до зубовного скрежета?
– Да ладно, Сетти, может, это не она ревнует, а кое-кто другой? – Гудмунд шутливо толкнул Сета в плечо. – Дундук, – добавил он беззлобно.
Поджидающий их тренер Гудол уже брызгал слю…
15
Сет вскидывает голову.
Мир вокруг все тот же. Солнце на прежнем месте. Парк все такой же заросший. Нет даже ощущения, что задремал и очнулся.
Он стонет от досады. Что, вообще теперь глаза не закрывать? Каждый раз будут эти мучительные воспоминания – мучительные по-разному, какие-то слишком хорошие, какие-то кошмарные?
«Это же ад, – напоминает он себе. – В аду положено мучиться».
Собрав вещи, Сет толкает тележку к Хай-стрит, снова начиная выдыхаться.
– Глупо… – пыхтит он, обливаясь потом под термобельем. На плечи давит рюкзак, нагруженная банками тележка еле ворочается. Остановившись у дверей супермаркета, он переодевает испачканную соусом футболку и сгружает половину банок на землю – позже заберет.
Утерев пот со лба, Сет отхлебывает воды. На Хай-стрит все по-прежнему. Осколки стекла под дверью в туристский магазин поблескивают на солнце. Летучие мыши улетели бог весть куда. Повсюду сорняки и тишина.
Бескрайнее море тишины.
Вот снова это ощущение. Какая-то странность. Угроза. Что-то здесь не так, помимо очевидного.
Опять приходит на ум тюрьма. Она притаилась где-то вдалеке, невидимая, и словно поджидает. Массивная, грузная, она будто тянет к себе, как огромная планета…
Наверное, нужно отвезти продукты домой.
Да, наверное, так он и сделает.
Почему-то толкать тележку по главной улице все тяжелее и тяжелее, тело ломит, словно он подхватил грипп. На подходах к провалу – лисы с лисятами уже давно нет – он уже еле плетется, словно пробежал марафон. Приходится остановиться и хлебнуть воды.
Сет сворачивает на свою улицу. У самого дома тележка становится неподъемной, и, как ни боязно оставлять все добро в переулке, тащить добычу внутрь сил нет никаких. Прихватив рюкзак, фонарик и пару банок, Сет идет в дом.
Дверь снова распахивается от одного касания, и Сет поднимает фонарь над головой, не собираясь давать себя в обиду, если его вдруг караулят внутри. В коридоре по-прежнему полумрак, поэтому Сет освещает себе путь фонарем. Неплохо было бы подогреть заварной крем, если он не прокис в этих банках. Он не ел заварного крема с тех пор…
Сет застывает как вкопанный.
Луч фонаря уткнулся в лестницу, и, впервые посмотрев на нее как следует, впервые увидев ее при свете, Сет замечает…
Следы.
Отпечатки ног в пыли на ступенях.
Он тут не один. Тут есть кто-то еще!
Сет отшатывается так поспешно, что задевает рюкзаком дверь за спиной, и она захлопывается. На секунду его охватывает дикий страх оказаться запертым внутри с тем, кто тут еще есть. Развернувшись, он выламывается наружу, сбегает с крыльца, роняя банки с кремом, оглядывается, готовясь отбиваться от того, кто сейчас выскочит следом…