Больше, чем товарищи по кораблю
Шрифт:
Этот звонок я точно помню. Я задыхаюсь и прикусываю губу. "Мне так плохо".
"Не надо. Достаточно было услышать твой милый акцент". Всякий раз, когда он говорит с британским акцентом, он становится похож на Мойру Роуз из сериала "Крик Шитта". "Но когда я снова увидел тебя на улице, я понял, что должен сделать так, чтобы мой торжественный вход был более запоминающимся".
"Ты такой дурак".
"Эй, это сработало, не так ли?"
"Думаю, да".
Нам приносят коктейли, и мы оба качаем головами и улыбаемся, наслаждаясь первыми фруктовыми
"И когда ты в конце концов заметила меня, что ты подумала?"
"Я думала, что ты горячая штучка".
"Ты сказала "горячая". Я принимаю это!"
"Но ты собирался на корабль на шесть месяцев — зачем было вообще со мной разговаривать?"
"Не знаю. Наверное, я чувствовал себя как солдат, которого отправляют в увольнение; мне просто нужно было последнее воспоминание, которое не давало бы мне покоя. Девушка, за которой можно вернуться. Может быть, даже поцелуй на прощание…" Он с тоской смотрит вдаль.
"О, да замолчи ты. Ты трахал Полли в течение недели".
Мы оба хихикаем. Здорово, что теперь мы можем смеяться над этим. Мне действительно нравится быть его другом. Даже если в некоторые дни мне кажется, что можно быть больше, чем просто друзья.
Делить с ним комнату, хотя это и удивительная перемена по сравнению с Гвен, было… сложно. Мы составили список правил, прежде чем принять предложение Дэниела, и первые два уже были соблюдены: никакой наготы и никаких общих душевых. Третье, на котором он очень настаивал, заключалось в том, что комната — это зона, свободная от секса.
Я не могу понять, было ли это сказано в качестве последнего упора, чтобы убедиться, что никто из нас не поддался искушению, которое никогда полностью не исчезало; предупреждение мне, что мне лучше даже не думать о том, чтобы пригласить Оскара обратно после того, как он застал нас в бассейне, или же он вежливо дал мне понять, что планирует встречаться с людьми и собирается быть внимательным в этом вопросе. Но в любом случае, зная, что у него на уме, я не понимала, почему мы должны отказываться. Так и был заключен наш общий пакт о дружбе-зонировании.
За ним почти мгновенно последовал другой. Я полностью провалила свидание с Оскаром. Но разве меня это шокировало после того, как я пришла с опозданием, сюсюкала о своем бывшем и ныла о том, какая я неудачница? Неудивительно, что он не захотел меня поцеловать. На самом деле, если бы он попытался, то не смог бы дать понять, что ему это неинтересно.
Вот так посадил нас с остальными, а не за тихий столик в углу, или проводил меня до двери. Хотя, конечно, только утром я смогла увидеть это без розовых очков.
"Уф. Так неловко. По крайней мере, я могу списать все на то, что это была просто смелость, хотя на секунду мне показалось, что это было на самом деле.
Мы с Томом запрещаем все разговоры о корабле и наслаждаемся вкусным обедом на солнце. Он рассказывает мне о своей степени по психологии, которую он так и не закончил, и мне становится немного легче
Мы ругаем наших старших братьев и строим гипотезы о том, какими разными мы были бы, если бы выросли в другой стране. Он считает, что стал бы полноценным алкоголиком, если бы ему по закону разрешили начать пить в восемнадцать лет, хотя он же не ждал, пока ему исполнится двадцать один.
Инстинкт заставляет меня защищать эту теорию, но потом я вспоминаю всех своих знакомых, которые в моем возрасте или старше все еще напиваются в стельку и каждый день мучаются от похмелья, так что я признаю, что он, вероятно, прав. Я решаю, что буду размером с дом, потому что обожаю американские сладости и ужасно контролирую импульсы.
Когда он достает бумажник, чтобы заплатить свою долю, я не могу удержаться от требования.
"Покажи мне свое удостоверение личности".
"Я покажу тебе свои, только, если ты покажешь мне свое", — кокетничает он.
Я закатываю глаза и делаю обмен.
Оно того стоит.
"Ты такой крошечный и милый!" воркую я.
"Заткнись. Мы не можем быть такими красивыми, как ты. Некоторые из нас поздно расцветают!"
Я изучаю его еще немного. Его дата рождения выглядит неправильно. Здесь нет двадцати восьми месяцев. Ах, да, американцы странные.
"Подожди… У тебя завтра день рождения?"
Он выхватывает карточку и отчаянно оглядывается по сторонам в поисках официанта, который вот-вот вернется, что только подтверждает это.
"Какого черта ты ничего не сказал?"
"Потому что… меня не особо волнует мой день рождения".
"Тебе все равно? Каждого заботит свой день ъ рождения, а те, кто говорят нет, на самом деле хотят, чтобы вокруг них поднялась самая большая шумиха".
"Пожалуйста, не надо суетиться".
"Ты не сможешь меня остановить".
"Элизабет, — умоляет он тем же тоном, каким вы уговариваете собаку бросить любимую игрушку. "Пообещай мне, что не будешь ничего устраивать". Он протягивает мизинец и ждет, пока я сцеплю с ним свой.
"Ладно", — поддаюсь я, скрещивая два пальца на другой руке за спиной.
Том
Элизабет верна своему слову. Никто, ни одна душа, похоже, не знает, что у меня сегодня день рождения. Я провожу с ней весь обед, а она даже ни разу не упомянула об этом. Может, она забыла? Единственное признание было от мамы и Бобби сегодня утром, но кроме этого — ничего.