Больше никаких сказок
Шрифт:
Я вышла на веранду. Наша гостья сидела на перилах, вытянув длинные ноги, и читала журнал с помощью маленького фонарика. Цветы вокруг веранды были едва различимы в свете декоративных лампочек, и, лишь когда она переворачивала страницу, в дрожащем свете вспыхивали белые петунии. Я решила, что сейчас и мне было бы неплохо выкурить сигарету в длинном мундштуке из слоновой кости. И чтобы он блестел при луне. Луна уже вставала над лесом у края лужайки, но ночь была облачной, и там виднелось лишь смутное свечение. Было тепло.
Наша гостья перевернула еще страницу. Я подумала,
– Вы знаете? Там вас ждет родственник!
Ее лицо словно отвердело. Она все еще улыбалась, но из этой улыбки исчезло все.
– Как чудесно,- сказала она.- А кто это?
– Я не знаю,- ответил отец Руфи,- но он высокий и выглядит почти как вы, прошу прощения. Он сказал, что он ваш кузен.
– Рог nada,- ответила наша гостья и, встав, оперлась на руку отца Руфи. Мы втроем вернулись в зал. Журнал и фонарик она оставила на стуле: они скорее всего принадлежали Клабу. Отец Руфи поднялся с нами по ступенькам на галерею, где нас ждал гость. На нем был смокинг, между тем как половина мужчин на вечере были в обычных костюмах. Он был не очень похож на нее: его лицо было более смуглым и плоским; когда мы подошли к нему, он встал. До потолка ему оставалось совсем немного. Это был гигант. Он и наша гостья не обменялись рукопожатием. Оба посмотрели на отца Руфи, и он оставил нас. Затем незнакомец вопросительно посмотрел в мою сторону, но наша гостья уже опустилась в кресло, вся гибкость и грация. Они выглядели прекрасной парой. Незнакомец достал из брючного кармана оправленную в серебро флягу; взяв со стола стакан воды, он добавил туда виски из фляги, но наша гостья не притронулась к нему. Она отодвинула стакан пальцем и сказала мне:
– Садись, малыш.
Я подчинилась. Потом она сказала:
– Кузен, как ты меня нашел?
– Par chance, кузина,- сказал незнакомец.- Повезло.
Он ловко завернул флягу и спрятал ее в карман. Взболтав напиток, он положил деревянную мешалку с эмблемой клуба на место.
– Мне пришлось потерпеть,- сказал он,- уж очень меня раздражает этот тип, с которым ты говорила. Здесь нет ни одного специалиста: все они недоумки, тупые и разболтанные.
– Он добрый и умный человек,- сказала она.- Преподает математику.
– Дважды дурак,- сказал чужак,- если думает, что это математика!
– Он выпил свою смесь. Затем сказал:
– Думаю, что нам пора домой.
– Ха! С кем?
– спросила моя подруга, полупрезрительно и полушутливо скривив губы.- Только не с ним!
– Почему, кто меня знает?
– спросил чужак.
– Потому,- ответила наша гостья и, отвернувшись от меня, что-то зашептала ему на ухо. При этом она не отрывала глаз от танцующих - половина гостей в обычных костюмах, половина уже пожилых пар, Руфь, Бетти, студенты на каникулах. Оркестр играл фокстрот.
– Она выходит из дому?
– спросил он резко.
– Ну?..- лениво протянула гостья.
– Да,- сказала я.- Да, она выходит. Каждый день.
– В машине или пешком?
Я взглянула на нее, но она никак не помогла мне. Ее указательный и большой пальцы образовали окружность.
– Не знаю,- ответила я.
– Пешком?
– настаивал он.
– Нет,- вдруг буркнула я.- Нет, на машине. Всегда на машине!
Он откинулся на спинку стула.
– Ты сделала все,- спокойно сказал он.- Все, что можно.
– Я? Я еще не посвящена. Я могу и передумать. После секундного молчания он сказал:
– Поговорим.
Она пожала плечами.
– Дома у девочки,- сказал он.- Я выйду через пятнадцать минут после вас. Дай руку.
– Зачем?
– сказала она.- Ты же знаешь, где я живу. Я не буду прятаться в лесу, как животное.
– Дай мне руку,- повторил он.- Ради старой дружбы.
Она протянула через стол руку. Их пальцы сплелись, и она вздрогнула. Затем они встали. Она взяла меня за руку, и мы пошли по лестнице, а чужак сказал нам вслед, как будто ему нравились эти слова:
– Ради старой дружбы! Здоровья тебе, кузина! Долгой жизни!
Оркестр заиграл рэгтайм-марш. Она остановилась поговорить с пятью-шестью гостями, среди них был и отец Руфи, и дирижер оркестра, и Бетти, которая пила пунш с мальчиками из нашего класса. Бетти шепнула мне:
– Твои маргаритки вот-вот отвалятся.
Мы прошли мимо припаркованных машин, пока не увидели одну, понравившуюся нашей гостье. Все они не были закрыты, а в некоторых владельцы даже оставили ключи: она села в машину и запустила мотор.
– Но это не ваша машина!
– сказала я.- Вы не можете...
– Садись!
Я скользнула к ней.
– Еще только десять часов,- сказала я.- Мы разбудим отца.
– Молчи!
Я подчинилась. Она вела машину очень быстро и плохо. На полпути к дому она сбавила скорость. Затем вдруг громко расхохоталась и очень доверительно сообщила, но как будто не мне, а кому-то другому:
– Я сказала ему, что создала Нейлсенову петлю вокруг этого места, что вывело половину графства Грин из фазы.
– Что такое Нейлсенова петля?
– спросила я.
– Путай вчера, путай сегодня, но никогда не путай сегодня и завтра,- процитировала она кого-то.
– Что такое...- начала я энергично.
– Я уже сказала тебе, бэби,- ответила она,- и не дай тебе Бог узнать больше.
Машина свернула в наш двор с таким визгом, который разбудил бы и мертвого. Выйдя из машины, наша гостья метнулась на кухню, словно зная, что отец и мама спят или пребывают в гипнотическом трансе, как в рассказах Эдгара По. Затем она приказала принести кочергу из мусоросжигателя на заднем дворе, попробовала, горяч ли еще ее конец, потом сунула его в пламя газовой плиты. Из-под раковины она достала мамину бутыль "Чистого Растворителя".