Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года

Улам Адам Б.

Тем не менее Деникин был не в состоянии создать действенное антибольшевистское движение. Одна из причин его неудач заключается в неспособности руководить подчиненными. Как он сам признавал, кое-кто из его командующих, несмотря на запрет, позволял себе расстреливать заключенных, участвовать в антисемитских погромах, грабить крестьян на территориях, отвоеванных у красных. Но самое главное – правительство Деникина было не в состоянии справиться с национальной проблемой. Зона его действия, юг России и Северный Кавказ, представляла собой смесь национальностей, каждая из которых стремилась после революции к независимости и с подозрением относилась к белому правительству, никогда не скрывавшему своей великорусской направленности. Сам Деникин, как это часто случается с полукровками, был националистом, даже более страстным, чем чистокровные русские. Он не соглашался признать, хотя к 1919 году это был уже свершившийся факт, отделение Польши и Финляндии, заявляя (вероятно, с юридической точки зрения правильно, но с политической –

глупо), что только открытое собрание России будет вправе санкционировать раздел империи. Вероятно, именно этот факт оказал важное значение в решении поляков сохранить нейтралитет.

Генералу приходилось иметь дело с требованиями о независимости со стороны украинцев, донских и кубанских казаков, крымских татар и жителей Северного Кавказа. его отношения с англичанами были отравлены страхами, вполне обоснованными, что союзники благосклонно относятся к требованиям грузин и других народов Кавказа обрести независимость. Более тонкий и хитрый политик воздержался бы от частых заявлений, что «Россия единая и неделимая», по крайней мере, до завершения главного дела – разгрома большевиков. Но Деникин был выразителем националистических настроений, отличавших русское офицерство. Этим он оттолкнул от себя даже таких союзников, как кубанские и донские казаки. Великорусский шовинизм белых дорого обошелся им и дома, и за рубежом. Деникин писал: «Из Парижа мы часто слышали: помощь союзников невелика, поскольку борьба Юга и Востока [372] не популярна среди европейской демократии, чтобы добиться их расположения, необходимо сказать два слова: «Республика и Федерация», – таких обещаний мы никогда не давали». [373]

372

Соответственно армий Деникина и Колчака.

373

Den"ikin A. The History of Russia's Time of Troubles. Berlin, 1925. Vol. 4. P. 245.

Деникин упрямо повторял, что подобные требования означают иностранное вмешательство во внутренние дела России и что вопрос политического устройства России будут решать избранные представители, но только после освобождения страны. Ярким примером ограниченности Деникина служат сказанные им слова: «Никакие декларации и лозунги не могут изменить ход истории». Но чем, если не декларациями и лозунгами, были «Вся власть Советам!», «Земля крестьянам», «Право каждого народа избирать свое собственное правительство», которые смогли оказать влияние на ход русской революции и Гражданской войны?

Война была не только поединком армий и политиков, она являлась испытанием выносливости и моральной стойкости двух противоборствующих сторон. Лагерь белых был местом непрекращающихся интриг, личного соперничества и политических разногласий. Симптоматичен конец двух самых выдающихся лидеров Белого движения. После ликвидации режима военной диктатуры Колчак пренебрег возможностью спастись бегством и вернулся к чехам. Чехи, к тому времени уже уставшие от русского политического интриганства и стремящиеся домой, сдали Колчака в Иркутске. В 1920 году бывший «верховный правитель Российского государства» был расстрелян по постановлению Иркутского ВРК. В скором времени после этих событий офицеры обвинили Деникина в подрыве военного и морального духа Вооруженных сил Юга России, передали остатки армии под командование Врангеля и уплыли из России на британском судне. Спустя несколько месяцев белые потерпели в Крыму окончательное поражение.

Соперничество и интриги не обошли и большевистский лагерь, но, в отличие от соперников, во главе этого лагеря стоял непререкаемый авторитет – Владимир Ильич Ленин.

Роль Ленина в Гражданской войне может показаться невыразительной, лишенной драматизма по сравнению с деятельностью Троцкого или других лидеров партии, которые стремились на фронт, вдохновляя Красную армию примером собственного героизма. Любопытно, что в самые критические моменты Ленин отдавался решению задач, которые обычно ускользали от его внимания в мирные, стабильные периоды. В сентябре – октябре 1918 года его, к примеру, волновала проблема памятников. Иностранная интервенция набиралась сил, Белая армия представляла реальную угрозу, а председатель Совнаркома, озабоченный плачевным состоянием памятников, стоящих на улицах и в парках Москвы, погряз в переписке с Московским городским Советом. Несчастному городскому чиновнику сообщили, что его следует на неделю посадить в тюрьму (ленинская точность в подобных вопросах служит очередным примером его педантичности). [374]

374

См.: Ленин В.И. Собр. соч. Т. 35. С. 303.

Более чем странное занятие для текущего момента!

Воспоминания Троцкого тоже создают впечатление, что Ленин устранился от руководства Гражданской войной. В большинстве случаев Ильич возлагал всю ответственность за решение военных

задач на Троцкого; он утверждал каждое его решение и преданно защищал от происков Сталина и других товарищей. Несмотря на восхищение Лениным, Троцкий не смог не подчеркнуть тот факт, что в тех редких случаях, когда Ленин навязывал свое мнение, он оказывался не прав, а Троцкий прав. Некоторым утверждениям Троцкого трудно поверить. Ленин якобы не знал о количестве привлеченных в Красную армию бывших царских офицеров и весной 1919 года был готов расстрелять всех царских офицеров, пока Троцкий «не разъяснил» ситуацию. [375]

375

См.: Троцкий А. Моя жизнь. Нью-Йорк, 1930. С. 447.

Но нам известно, что Ленин отличался особым педантизмом во всем, что касалось руководства, гражданского и военного, и с большим уважением относился к профессиональной компетентности.

В действительности вклад Ленина в ведение войны служит одним из наиболее убедительных доказательств его величия. Ни один диктатор (даже кое-кто из демократических лидеров) не устоял перед соблазном сыграть роль высшего военного стратега. Здравомыслие Ленина заставило его отказаться от подобной роли. Он не считал нужным посещать линию фронта и армейские штабы, крайне редко вмешивался в решение чисто военных задач. Он понимал, что в лице Троцкого имеет прекрасного военного министра, и в большинстве случаев прислушивался к советам и полагался на мнение Троцкого. Это вовсе не означало, что он не интересовался военными проблемами или был просто «поддакивателем», человеком без мнения при своем блестящем военном министре.

Без поддержки Ленина позиция Троцкого скоро стала бы несостоятельной. Без его вмешательства в дела военного комиссариата другие деятели стали бы постепенно отдаляться и были бы потеряны для активного ведения борьбы. Таким образом, Владимир Ильич выступал как судья в последней инстанции, никогда не теряя из виду политический аспект проблемы. В некоторой степени Ленин исходил из эгоистических интересов: часто Троцкий был вынужден брать на себя ответственность за действия, вызывавшие негативное отношение со стороны коммунистов. Но по крайней мере, внешне Ленин не скупился на похвалы человеку, который так долго был его политическим врагом и которому в дни изгнания он адресовал самые жестокие оскорбления. Когда в июле 1919 года Троцкий устроил сцену, угрожая уходом в отставку, Ленин не стал напоминать ему, что никто не может уйти с поста в разгар войны и что его следовало бы расстрелять за такое поведение. Ленин пошел на все, чтобы успокоить Троцкого и уговорить остаться.

Примерно тогда же он вручил Троцкому документ со следующим текстом: «Товарищи, зная жесткий характер приказов товарища Троцкого, я убежден, абсолютно убежден, в правильности, целесообразности и необходимости приказов, отдаваемых товарищем Троцким, ради успеха нашего дела». Подписано В. Ульянов-Ленин [376] . Троцкий с гордостью вспоминает об этом в своих мемуарах.

«Я дам вам столько таких документов, сколько захотите», – добавил Ленин. Этот необычный документ, экзальтированно восклицает Троцкий, даровал право распоряжаться жизнью и смертью. Ни один из них не задумался, что подобный документ мог скорее исходить из канцелярии Ивана Грозного или Петра Великого, чем от председателя Совнаркома.

376

См.: Троцкий А. Моя жизнь. С. 469.

Партнерство этих людей представляет увлекательную историю, хотя мы и не имеем полной картины их отношений. Версия Троцкого весьма субъективна, к тому же он с излишней легкостью оперирует фактами. [377]

Что касается советских историографов, то они были вынуждены уничтожить все материалы и ссылки с одобрительными отзывами в адрес Троцкого.

Временами отношения между Лениным и Троцким становились напряженными. Троцкий был консервативнее Ленина. Как пишет Троцкий: «Я отталкивал тех, кто мешал военному успеху или впопыхах, не замечая, задевал меня и даже не находил времени, чтобы принести извинения». Создание Красной армии, по его представлению, являлось чисто технической проблемой, требующей восстановления дисциплины и военного профессионализма. В одно из первых посещений линии фронта Троцкий со всей очевидностью осознал ужасающее состояние, в котором находилась армия и техника. «Вот так всегда, – добродушно сказал командир миноносца, – когда мы отходим, двигатель прекрасно работает, когда мы наступаем, он выходит из строя». [378]

377

В своем дневнике Троцкий упоминает о нескольких заседаниях Политбюро, еще до создания этого органа.

378

Троцкий А. Как вооружена революция. М., 1923. Т. 1. С. 237.