Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою
Шрифт:
Речь получилась слишком длинная, и Фёст сознавал, что после неё может приобрести себе в лице этого человека пожизненного врага. Но и на это ему было наплевать. Он ведь не политик, он сейчас снова просто врач, и то, что происходит – обыкновенная шоковая терапия. Он действительно думал именно так, как говорил, и это чувствовали все присутствующие. Только – все по-разному.
Пауза несколько затянулась. В это время предпочитавший без нужды не вмешиваться «в спор славян между собою» Секонд разлил всем по чаркам.
«Или во здравие, или за упокой», – подумал он. Он понимал запал своего брата-аналога и всей душой желал, чтобы Президент понял то, что до него пытается донести Вадим, однако сам воспринимал мизансцену лишь с собственной точки
Самое интересное – Фёст очевидно верил в то, что этот человек способен на преображение в нужную сторону. В конце-то концов – разве все рыцари Братства не прошли, пусть по-своему, подобный же путь?
Похоже, это уловил и Журналист. Уловил и явно стал на сторону Фёста, хотя и не сказал пока ни слова.
Президент разжал зубы, отпустив невольно прикушенную губу. И вдруг улыбнулся.
– А знаете, хорошо это у вас получилось. И «Принц и нищий» к месту, и остальное. Судьба пытается заставить стать Хэмпом, а я ей назло выберу Смока. Идёт?
И протянул Фёсту руку.
– Идёт. Теперь осталось только добраться до ручья Индианок, и всё у нас будет в порядке…
– За это и выпьем, – продолжил Секонд, которому уже надоело смотреть на полные чарки и слушать чересчур многословные периоды [3] Фёста, пусть и сам он был склонен к риторике не в меньшей степени.
Ещё не зная, что обсуждается сейчас высокими договаривающимися сторонами, Герта вдруг решила тоже внести свой вклад в большую политику. Исходя из своего понимания проблемы. Её ведь не на подпоручика роты спецназа учили. В ранге координатора ей полагалось бы, пусть и не слишком часто, принимать самостоятельные решения государственного уровня, используя в качестве инструмента любых подходящих людей, вплоть до коронованных особ. Как, например, работала в викторианской Англии Сильвия, леди Спенсер.
3
Период(в риторике) – развёрнутое сложноподчинённое предложение с чёткой интонацией и делением на синтаксически единые группы слов.
– Слушай сюда, Лёня, – Герта вспомнила свою командировку в Одессу, и ей показалось подходящим такое обращение к генералу, – я тут немножко подумала… Если вашему Президенту так не хочется «засвечиваться» перед Олегом и как бы признавать своё поражение, на поклон идти – можно попробовать провернуть акцию своими силами. Только нужно вызвать остальных девчат с Уваровым оттуда, где они находятся, подключить ещё хотя бы взвод, а лучше всю роту «печенегов». Если Фёст и Секонд с Тархановым договорятся, я надеюсь, и за сегодняшнюю ночь мы легко можем вернуть Президенту престолс полностью зачищенными окрестностями. У нас почти все данные по руководству заговора есть, чего не хватает – за час по «Шару» выясним. И вперёд, попросту, в жанре нормальной фронтовой операции. Мы, «печенеги», «правовые предрассудки» и собственного государства не слишком почитали, пока Олег к власти не пришёл, а что говорить о чужом? Ну, ладно, – поправилась она, заметив непроизвольную гримасу на лице Мятлева, – пусть не «чужом», а «другом».
Леонид Ефимович поначалу несколько оторопел от простоты и даже примитивности высказанной валькирией идеи. То есть действительно, без всяких, даст бог, осложнений в течение ночи произвести самое широкое изъятие и ликвидацию всех, на кого укажет пленный генерал, его бывший коллега Стацюк, кого сам Мятлев подозревает, кто вообще вёл себя «нелояльно», ворует не по чину, по западным посольствам бегает… Даже и ликвидация ни к чему, если все хотят чистые руки и белые ризы сохранить. Пусть «печенеги» забирают их к себе и используют, допустим, на сельхозработах где-нибудь в сибирской или даже уссурийской глуши. На перевоспитание к староверам и казакам отдать… Забавно может получиться. «Декабристов» всех мастей – в одну кучу, без различия партийной принадлежности. Кружки дискуссионные будут устраивать, как эсеры, эсдеки, анархисты на царской каторге. То есть в ссылке, конечно.
Мятлев давно был готов «перестроиться» как раз в духе принципов имперской России, только смысла это не имело в прежних условиях. Генерал очень хорошо помнил девяносто первый год, в самом подходящем возрасте был, двадцать лет – и ума уже хватало, и эмоционально всё очень ярко воспринималось. И случившийся тогда «демократический шабаш» с известными последствиями относил как раз на счёт того, что не нашлось в стране по-настоящему подготовленных к катаклизму таких масштабов и, главное, в нужном направленииздравомыслящих людей. Ничего ведь не стоило бы толковому лидеру (существуй тогда такой вообще на российских политических подмостках) вроде Наполеона и, чёрт с ним, даже Сталина вовремя оценить суть происходящего, возглавить движение и направить ситуацию в нужное русло.
Тогда после нескольких месяцев, ну – года некоторой турбулентности – вполне можно было вывести государственный корабль с минного поля на безопасный и ведущий в сторону благоденствия и процветания фарватер. С огромной выгодой для всех, а не катастрофическими потерями.
Сейчас будет, с одной стороны, потруднее, ибо слом намечается не слабее того, двадцать лет назад случившегося, но и легче тоже – страну придётся подгонять под уже существующий и эффективно действующий шаблон с помощью умелых и знающих людей. И подушек безопасности теперь больше, чем в люксовом «Майбахе».
Но, кажется, чем чёрт не шутит, наклёвывается вариант не хуже.
Судя по словам Герты, нужно совсем мало – заставить Фёста убедить Секонда, потом вдвоём – неизвестного пока Леониду, но, видимо, весьма серьёзного человека Тарханова. Тут, конечно, им все карты в руки. Сумеют – и реформы можно будет начать проводить в самых благоприятных условиях, не спеша, просчитывая каждый следующий шаг и не опасаясь больше никакой оппозиции. Хотя при чём тут оппозиция?
Непонимание, чудовищная умственная ограниченность собственной президентской якобы команды, помноженные на шляхетский гонор и неспособность «верхов» прийти к согласию по любому мало-мальски серьёзному вопросу, если при этом задеваются местнические и финансовые интересы каждого из «кланов» и «центров силы», – вот в чём беда. Ей-богу, Леонид Ефимович никогда не был упёртым коммунистом, сталинистом тем более, но моментами накатывала такая ярость, причём – бессильная, что сталинская кадровая политика казалась единственным выходом.
Расстрелы и гулаговская каторга – это в большинстве случаев, конечно, лишнее, но тотальная чистка, с полным отстранением вороватых, не умеющих и не желающих работать чиновников любого ранга от всех видов государственной деятельности, а при необходимости и конфискация «до нитки», до шести квадратных метров жилья на человека, одного комплекта зимней и двух – летней одежды, и зарплата на уровне прожиточного минимума – это как раз то, что нужно!
«Стоп, стоп, парень, – тут же сказал сам себе генерал, – это тебя понесло! Сначала хотя бы первый шаг сделать надо. Ликвидировать мятеж, организаторов, исполнителей, пособников, и закрепить своё положение, используя в качестве надёжного и беспристрастного инструментов этих самых «печенегов». Это только вообразить – тысяча человек «личной гвардии», и все – такие как Герта с Людмилой…»