Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…

Звягинцев Василий Дмитриевич

– Быстренько выводи людей, пять минут у вас, рассредоточьтесь вдоль переулка и ждите. А мне ещё инструктаж провести…

Впрочем, с этим можно и не торопиться, в положенное время майор заступит на пост и станет ждать электриков, потом разбираться с ними. В лучшем случае в полчаса едва уложатся.

Первым из двери вышел Секонд, за ним, цепочкой, тринадцать девиц из взвода Вельяминовой. Плохо, самой командирши нет, ну ничего – полковник Ляхов её как-нибудь заменит, авторитета у него хватит, чтобы этих опасно-безобидных на вид пантер в руках держать. Фёст бы с ними точно справился, он для барышень авторитет непререкаемый, только сегодня ему некогда. Секонд – старший воинский начальник, а Герта – за взводную.

Кстати

сказать, если б её вместо Анастасии на этот пост назначить – барышни бы взвыли. Та ещё штучка. Не зря в министерши госбезопасности всей РФ метит. На равных с самим Чекменёвым желает стать. А что, у неё получится. Екатерина Вторая тоже совсем сопливой девчонкой из своих Ангальт-Цербстов в Россию приехала, в пятнадцать лет, в цесаревны наниматься, а потом быстренько в обстановке разобралась и всех «буквой Зю» поставила. Генералов, царедворцев, князей-Рюриковичей, русаков исконных, а муженька вообще того… В пресс-релизе написали – «Государь Пётр Фёдорович июля шестого дня сего тысяча семьсот шестьдесят второго года скончался в Ропше от геморроидальной колики, усугубленной употреблением алкоголя…». Просто и мило. Могли бы завтра и про Президента нашего что-то в этом роде написать.

Герта вышла последней, одетая подходяще почти на любой случай. Джинсы, такая же курточка, обтягивающая тёмная водолазка. И не заметишь, что под ней бронекорсет. На ногах лёгкие кеды, рюкзачок за плечами, волосы в «конский хвост» собраны. Сейчас две трети её ровесниц из самых разных социальных групп так ходят, если не в ночной клуб, конечно. С ней – поручик Яланская, действительно видная, словно с парадных портретов начала XIX века, девушка лет двадцати пяти. Эта, предупреждённая, что работа ей предстоит «гарнизонная», да ещё и по «присмотру» за гражданскими мужчинами, оделась, что называется, «на грани» – вроде всё пристойно, но всё слегка «чуть-чуть». Юбка совсем немного, но покороче общепринятой длины, ткань типа «мокрый шёлк» облегает рельеф крайне выразительно, вырез на груди совсем немного поглубже. Золотистые чулки со швом тоже кое-что подчёркивают. В Москве Фёста она бы особого внимания не привлекла, здесь и не такое видали, свобода нравов, что вы хотите, а у себя барышня смотрелась этакой суфражисткой, что в XIX веке в обществе в брюках появлялись. В её России правила приличия были примерно как для голливудских фильмов конца сороковых годов: платье ветер не имеет права поднять выше, чем на ладонь от колен, если случайно мелькнёт застёжка чулка – уже почти фурор, никаких купальников-бикини, только глухие, поцелуй в кадре максимум две секунды. Зато в таком наряде никто не подумает, что девушка почти три года откомандовала взводом «очень специального назначения» и ждёт назначения на роту или, в крайнем случае, очень удачногозамужества.

Вообще, подумал Фёст, девушки «местных» взводов и отделений, хотя и отличались от валькирий (если тех и других рядом поставить), были тоже весьма своеобразны. Сильно сексапильных красавиц, как бы случайно затесавшихся в их ряды, вроде, допустим, Глазуновой или Темниковой, среди них было немного, но зато все в пределах среднестатистической симпатичности и миловидности. Если б не служба, в девках бы не засиделись. Но всё же, даже компанией появляясь на улицах, особенно в штатском, приступов оторопи у прохожих мужиков и парней не вызывали. Фёсту они напоминали девчат, которые в его молодые годы серьёзно занимались спортом, ходили в турпоходы, гоняли на мотоциклах. Типаж «свой парень», одним словом.

Вадим быстренько изложил поручице индивидуальный боевой приказ: тщательно оберегать «квартирантов». На улицу не выпускать, на эту половину квартиры доступ воспретить, кормить и поить неограниченно, скандалов и членовредительства между представителями разных политических взглядов не допускать. На все вопросы, кроме личных и общеобразовательного характера,

отвечать: «Не могу знать, вот скоро господин полковник вернётся, он всё скажет». В случае необходимости разрешается обращаться напрямую, не по команде, лично к полковнику Неверову. Прямой телефон такой-то.

Яланская подтвердила, что приказ поняла, улыбнулась на прощание, одновременно «сделав глазки». Девушки-«печенежки» отчего-то все при встречах улыбались Фёсту, умело отличая его от Секонда. С разной степенью радости и даже обожания в глазах улыбались, но – все. Наверное, рассказы валькирий о совместной битве на генеральской даче их очень впечатлили, или так выражали своё одобрение тому, что выбрал в невесты одну из них, а не совсем постороннюю даму, как их, настоящийЛяхов.

Дверь закрылась, снова отсекая от Вадима мир спокойной, почти нормальной жизни. Стало темно, только фонарик в руке освещал площадку и полмарша лестницы впереди.

По секундомеру у майора оставалось ещё двадцать секунд, и Фёст, отойдя чуть в сторонку, понаблюдал, как появился Борис Иванович, настороженно озираясь, будто надеялся всё же увидеть то, что от него хотел скрыть «жилец».

Ну, пусть теперь ждёт электриков, это ещё минут на сорок, в лучшем случае. Сам починил бы свет гораздо быстрее, но нужно документальное подтверждение причины отключения видеокамер. Фёст понимал, что такая перестраховка едва ли имеет смысл, но кто его знает? Сорвётся что-нибудь, и «новая власть» первым делом займётся политическим сыском. А эта квартира давно на примете, и у самых разных категорий граждан – от блатных авторитетов до МГБ, сталинского НКВД, милиции и иностранных разведок минимум трёх реальностей.

Вадим повернулся и фланирующей походкой двинулся в сторону Петровки. Первый подошёл к Герте, под ручку с Секондом рассматривающую выставленные в витрине меховые изделия.

– Значит, так, баронесса, идите вон в то заведение, садитесь с кавалером на веранде и ждите. А, чёрт, не выходит, – вдруг чуть было не хлопнул он себя ладонью по лбу. – Придётся мне подзадержаться, ещё кое-куда наведаться. А вы, главное, перед майором не светитесь. Пока его нет, подойдите к Людмиле, скажите – не замечай. Держись с этими девчатами, причём – вторым планом. Временно поступаешь под команду своегополковника Ляхова. Когда этот приказ будет отменён – сама поймёшь. Тест на сообразительность. Людмиле по блоку, текстом передай – если майор про меня спросит, пусть ответит, что сигарет пошёл в магазин на Дмитровке купить. Здесь в баре по вкусу не нашёл. И точка.

– А что это ты Герте поручения раздаёшь, а меня как и не видишь? – удивился Секонд.

– На реверансы времени нет. Ей сказал, сейчас с тобой определяться будем…

– Что ты ещё придумал? – осведомился он, когда Герта скрылась в калитке ресторана. – Вроде не так планировали…

– Обстоятельства имеют свойство меняться. Нас на какую-то довольно странную встречу пригласили. Похоже, там и решится, будет у нас квалифицированная помощь или, наоборот, где-нибудь в брошенном котловане и прикопают.

– Прямо так? И кто?

– Да консьерж мой, майор Борис. Сперва помогать согласился, а потом, похоже, начал просекать масштабы – и забеспокоился. Я его понимаю.

– Что и входит в твои прямые обязанности. От нас сейчас чего хочешь?

– Сейчас изложу. Пошли, чего стоять, посмотрю, кого ты привёл…

Полувзвод Секонда, как и было приказано, рассредоточился по обеим сторонам переулка от церквушки на пересечении с Петровкой до угла Дмитровки. Кто из девиц по одной – по двое просто прогуливались, кто у магазинных витрин о чём-то спорил. Ранее упоминавшиеся поручицы Глазунова и Темникова, которых он в роте выделял не только по внешности, но и по боевому опыту, как бы прикрывали фланги, контролируя противоположные входы в переулок.