Большие девочки не плачут
Шрифт:
— Что ж, время ты выбрал безукоризненно. Спасибо. Если ты раньше не замечал, то напомню тебе, что женщины в моем возрасте не встречают новых мужчин и не рожают от них. Они записываются в туристические клубы и принимаются плести макраме.
— Ну, не говори глупости, — нежно произнес Род. — Ты ведь не старая.
— А сколько лет Мэри?
Род не ответил. Оба знали, что ей тридцать.
Тереза сказала, точно сплюнула:
— Тридцать лет и беременна. Какая же она счастливая.
Она снова готова была разрыдаться.
— Если тебе станет от этого лучше, скажу — мне не нужен этот ребенок. И никогда не был нужен. Все
Тереза посмотрела на него, точно он и сам был ребенком.
— Да ну? А тебе не кажется странным, что у тебя что-то получилось с новой подружкой, тогда как у меня за девятнадцать лет ничего не получилось?
— Если ты обвиняешь Мэри в том, что она сделала это умышленно, ты не права. Она даже сказала, что поймет, если я не захочу иметь с ним ничего общего.
— Ты что, совсем глупый? Конечно, она это сказала. Да она знает, что ты слишком порядочен, чтобы снимать с себя ответственность. Ловко она тебя заманила. Игра сделана! Хотела бы я сделать то же самое.
— Так почему же не сделала? — огрызнулся Род.
Терезу шокировал этот вопрос.
— Что это должно означать, черт побери? Уж не хочешь ли ты сказать, что мне надо было забеременеть, несмотря на то что ты ясно дал мне понять, что не хочешь детей?
Род отвернулся от нее.
— Я и сам не знаю, что говорю. Наверное, мне просто хотелось, чтобы решение приняла ты. Если бы ты просто поставила меня перед свершившимся фактом, может, у меня гора свалилась бы с плеч, и мне было бы легче принимать решение. Может, это меня и удерживало — мои обязательства.
Тереза в изумлении уставилась на него, широко раскрыв рот.
— Неужели я это слышу? Не верю. То есть мне следовало наплевать на твое весьма определенно высказанное решение, что у нас больше не будет детей? Скажи мне, каким образом я могла прочитать твои мысли и догадаться, что ты этого хотел?
Род смотрел на нее. В его глазах больше не было любви.
— Девятнадцать лет я должна была читать твои мысли про все на свете, этого ты от меня ждал? Я должна была точно знать, что говорить, чтобы привести в равновесие твое настроение, которое то и дело менялось. Любить тебя было недостаточно. Быть доброй с тобой было недостаточно. Принимать тебя, какой ты есть, поддерживать тебя было недостаточно. Что ж, теперь ты знаешь, каково это, когда тебя несправедливо обвиняют. Да, я тоже ждала от тебя, что ты будешь читать мои мысли. Да, это несправедливо. Ну не сучья ли жизнь?
С этого момента их браку пришел конец. Еще несколько минут назад они любили друг друга, но теперь поняли, что их любовь достигла последней черты, где она иссякнет или уничтожит сама себя. Оба верили, что любовь всепобеждающа, что любовь — это все. Теперь они столкнулись с жестокой правдой и узнали, что любовь — всего лишь скучное развлечение, которое мешает паре людей признать полную несовместимость, и с этим ничего не поделать, пока любовь существует. А когда любящие берут короткую передышку, вся грязь поднимается на поверхность и мутит воду.
А есть и такая грязь, которую не процедишь.
— Когда все это произошло?
Марина и Тереза перебрались в соковый бар, оставив на сегодня занятия. (Впрочем, каждая втайне была исполнена решимости продолжить вечером заведенный порядок в тиши своего дома.)
— На прошлой неделе.
— Тереза, да почему же ты мне раньше ничего не сказала? Тебе ведь пришлось все
Это «все прочее» было новым камнем преткновения в поисках легкого похудения. Таблеток больше не было. Комитет выступил против внесения изменений в протокол, и женщины должны были отказываться от таблеток постепенно. Трудно было понять только то, почему Дэвид заверил их всех, что таблетки будут раздавать снова. Женщины отреагировали соответственно.
В ожидании нового нападения на увеличивающийся вес они решили позволить себе одну последнюю преддиету… впрочем, нет, это слово нельзя употреблять. Оргию. (Именно оргию, а не кутеж, потому что кутят те, кто на диете.) В течение семидесяти двух часов после объявления о том, что эксперимент закончен и их просят явиться в клинику для заключительного взвешивания, женщины прибавили в среднем по девять фунтов каждая.
Марине поручили сообщить эти новости Дэвиду. Он не проявил интереса. Все, что произошло с этими женщинами, больше не имеет отношения к исследованию (хотя с точки зрения СМИ было бы неинтересно, если бы они все остались такими же толстыми, как и в начале эксперимента). Кроме того, у него хватало и своих забот. Решение запретить ему возобновление эксперимента было опущено сверху в виде короткой записки в две строки. Никаких объяснений, только вето. В довершение ко всему эта занудная Джейн из компьютерного центра оставляла безумные сообщения на его автоответчике. Он еще не успел до нее добраться, но у него были плохие предчувствия относительно того, что она ему скажет.
Но что бы она ни сказала, он ничего не хочет слушать.
Ему нужно было сосредоточиться, чтобы свести результаты в убедительном отчете, призванном рассеять все сомнения, которые имелись у его начальства. Пока все складывалось хорошо. Пришлось поправить кое-какие цифры, чтобы преуменьшить некоторые наиболее драматические успехи, достигнутые группой, принимавшей «пустышки». Но это не проблема. Каким образом «Перрико» сможет оспорить эти результаты? Они и сами видели этих женщин. Джефф встречался со всеми женщинами, дивился произошедшим с ними переменами. Дэвид не раз обманывал, но ему не пришлось лгать насчет того, что его изобретение уникально и эффективно.
Разумеется, одного этого достаточно, чтобы выдать ему премию. А ему нужна эта премия. Немедленно. Потому что теперь он выплачивал акулам займа не только все увеличивающиеся проценты от первоначального кредита, но его плюс ко всему и шантажировали.
Он так и не смог вычислить, кто из безымянных громил, которым он принадлежал, поработал с его бумагами и пришел к выводу, что там что-то нечисто. Но кто-то ведь это сделал. Разузнал побольше насчет Дэвида Сэндхерста. Они дали в долг человеку, надеясь на возврат денег. Они знали об оксиметабулине и о том, при каких условиях ему будет выдана премия.
Пока они не собирались обнародовать «расхождения» в его бумагах и тем самым устранять возможность того, что этот господин когда-нибудь расплатится с ними. Между тем обнаружился еще один возможный источник получения прибыли.
Им было все равно, как он получит дополнительные средства. Уж кто-кто, а они-то знали, что деньги всегда можно найти, если ты действительно на мели. Ему нужно заплатить им за молчание, пока не будет получена премия. А потом, может быть — может быть! — они согласятся на сумму, покрывающую все разом, и дело закончится к удовольствию обеих сторон.