Большие девочки не плачут
Шрифт:
Марина первой указала на то, что было очевидно.
— Да неужели вам не ясно? Вот что мы делаем не так. Сколько раз Гейл объясняла нам? А ведь она была права. Как только вы попробуете контролировать свой рацион, он станет контролировать вас. А контролируют только плохие привычки.
Все вздохнули, прослушав в очередной раз эту резкую обличительную речь.
— Мы это уже слышали, Марина. Правильные слова, но что в них толку? — сказал кто-то от имени всех.
— Разве вы не помните, как все было? Когда вы были частью ТФБП, полностью разделяя ее философию, то ваш вес оставался стабильным. Разве это не справедливо по отношению
Все нехотя согласились.
Марина продолжала.
— Ладно, мы прибавили в весе, но мы, все мы, теперь гораздо худее, чем в то время, когда начался эксперимент с лекарством. Может, нам и не удастся похудеть до размера, о котором мы мечтаем, но мы можем остановить неизбежное сползание к тому, с чего начинали.
Всем было ясно, что это разумно. Если вернуться к философии ТФБП, то можно будет попытаться сохранить свой нынешний вес. Разумеется, это лучше, чем ничего.
И именно это предложение они намеревались донести до Гейл, когда тем вечером заходили в зал еп masse [41] . Это был один из открытых вечеров ТФБП, поэтому они на него и пришли. Столы с едой не планировались, так что можно будет избежать потенциальной территории конфликта. Не было и нужды говорить Гейл заранее, что придут все. Не хотелось, чтобы у нее появилась возможность не пускать их.
41
Гуртом, толпой (фр.).
Насчет проявления осторожности они были правы. Гейл с радостью выгнала бы их вон, но по этому случаю собралось много представителей СМИ. Результаты исследования оксиметабулина должны быть обнародованы шестого января, и группа ТФБП уже выступила с критическими замечаниями по поводу эффективности лекарства.
Как следствие, Гейл стала своего рода знаменитостью. Марина тщательно осмотрела ее лицо и тело, стараясь обнаружить, какое воздействие на нее произвело столь пристальное внимание, но ничего не заметила. Гейл выглядела такой же, как всегда. Казалось, она была счастлива, как обычно, толще она не стала, но сказать ей было что. Ее улыбка исчезла, едва она увидела толпу давших усадку женщин, которые нервно толпились возле дверей. Камеры следили за ее взглядом. Было очевидно, что приподнятое настроение, царившее среди собравшихся, как раз в эту минуту пошло на убыль.
Гейл бесшумно двинулась им навстречу, старательно сдерживая свой гнев. Она подошла как можно ближе к Марине, чтобы журналисты не услышали ее первых слов. Те едва поспевали за этой энергичной женщиной.
— Что вы здесь делаете? Вас здесь не ждут.
— Гейл, мы здесь, потому что так надо. Нам нужна твоя помощь. Теперь мы поняли, что ты была всегда права. Ну вот, я и сказала это. Ты была права, а мы нет. Если хочешь, скажи это твоим приятелям из СМИ.
Гейл искоса посмотрела на Марину.
— Я уже слышала все это, помнишь? Когда ты отдала себя на нашу милость после твоего так называемого кризиса в Нью-Йорке. «О, Гейл, это было так ужасно! Я не могу кутить, хотя мне это хочется! Только ты можешь сделать так, чтобы почва не уходила из-под ног, и помочь мне совладать с конфликтом!» Помнишь?
Марина помнила. Эта неумелая пародия заставила ее съежиться. Но Гейл еще не закончила.
— И
Так и было.
— И что ты после этого сделала? Взяла свои маленькие пилюли, подключилась к программе, посвятила всю себя тому, чтобы стать Королевой таблетки для похудения, и назад не вернулась. Мы с сочувствием отнеслись к твоей проблеме, заполнили огромную эмоциональную пустоту, которую лекарство не могло восполнить, и дали тебе возможность продолжить участие в миссии «Перрико», чтобы ты изменилась. И после этого ты вернулась? И ждешь, что мы поможем тебе прекратить делать то, что ты делаешь, и не расставаться с четырнадцатым размером? Ну уж нет!
И она пошла прочь, не заботясь о том, что ее снимают в невыгодных ракурсах. Марина пошла за ней. Она схватила Гейл за руку и заставила ее выслушать себя.
— Ты не дала мне закончить. Эксперименту конец. Мы использовали эту возможность, потому что нам хотелось, чтобы из этого что-то вышло. Лекарства ничего не решили. Правда в том, что все произошло так быстро. Все. Мы все похудели быстрее, чем смогли осознать, что у нас новые стройные тела. Но мозги-то у нас остались такие же толстые. Постойте-ка, вы, толстушки, кричали они, что это там происходит? Что это вы себе вообразили, прыгая по улицам в узких джинсах?
Гейл набросилась на Марину, невежество которой вывело ее из себя.
— Да разве может умная женщина быть такой дурой? Что-то ведь привело к тому, что у тебя был огромный размер? Не еда, даже если ты думаешь, что это так. Ты предпочитала быть толстой. Сама того не ведая. Ты должна была быть толстой. Начав принимать эти таблетки, ты уничтожила защитный слой, который существовал в силу очевидных причин. Но причины-то никуда не делись. До сих пор. Иначе ты не оказалась бы здесь.
Это все равно что принимать аспирин, когда вовсю истекаешь кровью. Все равно умрешь, может, правда, не будет так больно. Но если ты локализуешь источник кровотечения и остановишь его…
Она подняла руки. Больше ничего не нужно говорить.
Марина кивнула. Она все это знала. Она не знала, почему предпочитала быть толстой, но наконец была готова узнать, чтобы разобраться со всеми причинами.
— Гейл, мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, помоги мне. Знаю, ты, должно быть, ненавидишь меня за то, что я продалась так быстро, но, по-моему, ты единственный человек, который поможет мне сойти с этого зыбучего песка.
Гейл обдумала эти слова. И сдалась, как уже бывало раньше. Ибо, в отличие от Дэвида и фармацевтических компаний, стремившихся сделать состояние на несчастье толстушек, она не могла оставаться равнодушной.
— Мне выступать через несколько минут. Занимайте-ка лучше места, вы все, пока их не заняли. Сами видите, сегодня полно народу.
Когда она заговорила перед аудиторией, состоявшей почти из двухсот женщин, то говорила без бумажки, без пауз. После красноречивого изложения целей и задач ТФБП она перешла к более частным темам.
— Знаю, о чем вы все думаете. Я и сама об этом уже думала. Вы думаете, что приятно все это слушать, но ведь так и не настанет день, когда вы освободитесь от уз еды. Вы так и не сможете питаться без того, чтобы не отмечать калории на внутреннем калькуляторе, который пищит, когда их число измеряется четырьмя цифрами.