Большое кино
Шрифт:
— Не пойму, зачем тебе возвращаться? — Компаньон по бегству чистил «травку» на конверте пластинки группы «Полис», пока Верена пыталась вставить в проколотые уши крохотные фиалки. Она обливалась потом, то и дело вытирая верхнюю губу и грудь. Из-за пота фиалки завяли и не слушались пальцев.
Верена отошла в сторону, чтобы нарвать еще.
— Сама толком не знаю, — ответила она через некоторое время.
— Ну-ка помоги.
Она поднесла к его трубке деревянную спичку и сама затянулась,
— Боюсь, случится что-то страшное, — они же мои родители. Я должна попытаться. У меня плохое предчувствие…
— Страшное случится, если ты вернешься, уж поверь мне!
Твой папаша — форменный псих.
Он потянулся к ней, но она отодвинулась.
— Пойми, они все равно остаются моими родителями! Я не могу все время убегать.
— Ну, как знаешь.
— Да пошел ты! — крикнула она.
Он надел наушники.
Верена высыпала монеты на полочку и рассортировала: две стопки десятицентовых, три стопки по двадцать пять. Она сняла трубку, шнур дернулся, и монеты рассыпались по грязному полу. Она нагнулась и стала подбирать их.
В будке было душно, но она все равно не открывала дверь — так ей было спокойнее.
Иногда ей удавалось не думать целый день. Потом откуда ни возьмись появлялся он: Верена представляла его, слышала его голос и не знала, куда деваться от чувства вины. Она сложила монетки в стопки пониже.
Ее не было дома целых девять месяцев. Девять месяцев!
Она гадала, велел ли Раш детективам прекратить поиски или ее по-прежнему ищут. Она сбежала с одноклассником, проделывавшим это уже в шестой раз. Верена все ему рассказала, и он к ней не притрагивался. Это он назвал конечным пунктом Ки-Уэст. Первые полтора месяца она заставляла его воровать в киоске нью-йоркские газеты, где искала и не находила упоминания о своем бегстве. Раш умел держать писак в узде — не то что собственную дочь.
В будку постучались. Верена вздрогнула и обернулась.
— Вы закончили? — осведомился молодой человек.
— Нет еще.
— А скоро? — Он просунул в щель носок теннисной туфли, чтобы не дать двери закрыться.
— Мне надо сделать еще несколько звонков. Сами понимаете, родители… — Верена увидела через его плечо своего друга.
Тот указывал на нее и на себя, спрашивая, нужна ли ей его помощь. Она покачала головой. — Всего через квартал есть другая будка, — подсказала она.
Молодой человек еще какое-то время смотрел на нее, потом улыбнулся:
— Спасибо.
Верена стала изучать свой банк. Десять центов чеканки 1973 года… Все эти девять месяцев она чувствовала себя шпионкой, тайным агентом в чужом обличье. Теперь настало время выйти на свет. Иногда тайных агентов не отпускают обратно — слишком опасно. Все равно попробовать надо.
Она бросила монетку в щель и набрала десять цифр.
— Просьба опустить два доллара двадцать центов за первые три минуты. — Длинные гудки.
— Позовите, пожалуйста, мистера Арчера Ренсома.
— Мистер Ренсом говорит по другой линии. Кто его спрашивает?
— Это… — Верена заколебалась. — Знакомая…
— Вы хотите что-то передать или оставите номер, чтобы он вам перезвонил? — Женщина отвечала любезно, для нее это был один звонок из многих. Где ей знать, насколько это важно — Можно я подожду? У меня нет телефона.
— Я не знаю, сколько еще времени мистер Ренсом проговорит. Сразу после разговора у него встреча.
— Пожалуйста, я звоню издалека.
— Просьба опустить доллар пять центов за следующие две минуты.
— Секундочку, можно еще чуть-чуть?
Щелчок — и Верену разъединили.
— Вам придется опустить доллар пять центов, иначе ваш звонок прервется.
— Подождите! — Верена перебирала мелочь.
— Вы опустили доллар двадцать пять центов вместо доллара пяти. Я предоставлю вам дополнительное время.
— Вот спасибо! Очень кстати.
— Пожалуйста, говорите.
— Прошу вас, позовите мистера Ренсома! Это важно! Мне надо кое-что ему сказать! — взмолилась Верена.
— Как ваше имя, юная леди?
— Я не могу себя назвать. — Верена лихорадочно размышляла. Через эту женщину ей было не прорваться, но она боялась, что стоит ей назвать себя — и ее переключат на Раша.
— Сейчас я проверю, не освободился ли мистер Ренсом.
— Верена? — раздался в трубке знакомый голос Арчера.
— Дядя Арчер! — Верена прикусила губу, шпионы не ревут. — Я хочу вернуться домой.
— Я тоже хочу, чтобы ты вернулась Нам тебя не хватает. — Рейсом говорил медленно, словно она была его единственной заботой.
— Ничего не говорите папе и Мэнди.
— Хорошо.
— Обещаете?
— Обещаю. Твое возвращение будет сюрпризом.
— Я вас люблю.
— Я тоже тебя люблю, Верена. Ну, с чего начнем?
Ее расчет был верным: бездетный Рейсом был спокойнее, чем отец, и не считал необходимым ее распекать.
— Просьба опустить девяносто пять центов за следующие две минуты.
— Вы меня слышите, дядя Арчер? — крикнула Верена.
— Опустите названную сумму, или я вас разъединю.
— Провались ты! — Верена забросила в аппарат все оставшиеся двадцатипятицентовики.
Ренсом засмеялся:
— У тебя есть план?
— Более или менее.
— Как ты возвратишься в Нью-Йорк?
— Самолетом.
— Тебе хватит денег на билет?
— Да, хватит.
— Прежде чем лететь, позвони мне в офис и скажи Сьюзен, к какому времени прислать в аэропорт машину. Ты будешь одна?
— Да, одна.
— Хорошо. Хочешь, водитель привезет тебя ко мне в Миллбрук? Мы вместе подумаем, как быть дальше.
— Как они там?
— Раш вне себя, мать в отчаянии. Но ты не волнуйся, как только ты вернешься, все придет в норму.