Большое убийство
Шрифт:
— Какого же черта тогда... — возмутился я.
— Успокойся. Давай заберем этого ребенка. Я и так уже потерял полночи. Пошли отсюда.
— Нет.
Пат удивленно повернулся ко мне.
— Что вы имеете в виду?
— То, что сказал. Я оставлю этого ребенка у себя. Пока подожду до утра здесь, может, кто и явится из агентства по усыновлению детей.
Возможно, меня выдало мое лицо, или же Пат оказался умнее, чем я думал. Он стиснул зубы и шевельнул плечами.
— Майк, — пробурчал он, — если ты думаешь, что это похищенный ребенок, брось это. Я не собираюсь
Я четко высказал ему свои соображения.
— Не нравится мне все это, что выпало на долю ребенка, Пат. Убийство — не случайность. Все было запланированно заранее, они долго поджидали его в машине. Не знаю, кто захотел, но я этого так не оставлю. Я не знаю, кто этот ребенок, но не хочу, чтобы он вырос, зная, что убийца не отомщен. Я хочу, чтобы он знал о смерти убийцы от моей пули. Если это что-то для нас значит, точнее для вас, то считайте, что это мое дело. У меня есть законные права делать массу вещей, включая и убийство этого типа, если я смогу заставить его выстрелить первым — тогда это будет самооборона.
Давай, давай, скажи мне, что я мешаю работе полиции, но я ведь тоже живу здесь и мне все осточертело в этом городе. И у меня есть права сделать его чище, если даже я и прикончу несколько негодяев. А у нас масса типов, которых требуется убрать, и если я считаю себя способным на это, не мешайте мне работать. Взгляните в газеты, как ретиво работает полиция на политиканов или когда убивают полицейских. А вы так и не нашли, кто же прикончил Скоториджия... или Баначчио, да и этого парня из Канзас-Сити...
Скажите мне честно — в этом городе все можно, а если вы возразите, я назову вас лжецом.
Тут я остановился, чтобы перевести дух. Уж слишком горячо все это я выложил ему.
— Не очень-то приятно видеть плачущего мужчину, Пат, это не для взрослых людей. Это хуже, чем дети, побирающиеся на улице. Кто-то должен заплатить за его рыдания своей жизнью.
Пат достаточно знал меня и не стал мне возражать, а лишь перевел свой взгляд с меня на ребенка. Помрачнев, он кивнул.
— Мне нечем убедить вас не делать этого, Майк, по крайней мере, сейчас.
— Ну и ладно. Значит, я могу пока оставить ребенка?
— Наверное... Я позвоню вам утром. Так как вы являетесь частным детективом, на суде будет необходимо ваше заявление, а пока помалкивайте об этом происшествии. Вам предстоят крупные неприятности, если вы захотите прижать преступных заправил. Моему шефу это не понравится.
Я хрипло рассмеялся.
— Пускай он катится ко всем чертям! Однажды он уже запугал меня и, наверное, думает, что я до сих пор дрожу от страха? Он уже пишет свои мемуары?
— Не надо над этим смеяться, Майк.
— Но над этим даже газеты смеются.
Пат медленно покраснел.
— Пускай... Смеяться над ним будут только те, кто его побаивается, может быть, даже такие боссы, как Эд Тенн, который смеется больше всех, но он смеется не над полицейскими, а над простыми людьми, ну, как вы. Это ведь не так забавно, когда такие люди, как Тенн или Луи Гриндл могут наслаждаться жизнью до конца своих
Тут Пат понял, что наболтал лишнего и попрощался, пожелав мне спокойной ночи. Я тоже двинулся к двери, прижимая к себе ребенка, а слова Пата все еще звучали в моей голове. Что-то там насчет того, что Луи Гриндл — заправила.
С давних пор он был связан с преступным миром, а за деньги его ребята могли сделать, что угодно его душе. Луи Гриндл чувствовал себя дома в любом ресторанчике Бродвея и в любом подвале Гарлема. Это ведь Луи Гриндл неделю назад выполз чуть ли не на карачках из ресторана Дейка, после крупного проигрыша в карты, поддерживаемый мальчиками. И один из этих людей только что валялся на мостовой, перерезанный на две части колесами «бьюика».
Крепко закутав ребенка в пиджак, я вышел на улицу и, заметив такси, махнул рукой шоферу. Наверное, у шофера тоже был маленький ребенок, так как он приветливо улыбнулся, заметив, что у меня в руках. Немного проехав, я попросил остановиться и подождать моего возвращения. Мне пришлось объехать несколько мест, прежде чем я добился какого-то результата.
Один бармен по ошибке принял меня за одного из таких ребят и сообщил мне, что я могу найти Луи Гриндла на Пятьдесят седьмой авеню в клубе Хоп-Скотч, где собираются любители поиграть в карты по крупной раз в неделю. Дав ему доллар, я вернулся в такси.
— Знаете клуб на 57-ой авеню? — спросил я шофера.
— Да. Мне ехать туда?
— Конечно, а что?
— Может быть, лучше оставить ребенка дома, братишка? Зачем ездить с ним так поздно?
— Я и сам этого не хочу, парень, но дело все-таки важнее.
Если бы я был пьян, шофер вероятно высадил бы меня из машины, но внимательно посмотрев на меня, он понял, что я трезв, и поехал по указанному адресу. Там я оставил ребенка в машине, попросив шофера подождать, и дав ему пятерку для успокоения.
Клуб был расположен в подвале под винным магазином: место было как раз для тех, кто любит всякие зрелища, любит поорать и поскандалить. Такие люди платят по счету, не заглядывая в него. Местечко было забито пьяными и подвыпившими людьми, столпившимися вокруг круга для танцев. В центре круга извивалась девушка, на которой остались лишь клочки ткани, которые по законам Нью-Йорка запрещалось снимать. Но когда возбужденные самцы начали кидать ей под ноги свернутые банкноты, она наплевала на все законы мира и сдернула бюстгальтер и трусики, доставив посетителям именно то удовольствие, которого они жаждали.
Круглолицый официант наблюдал зрелище с довольной ухмылкой. Я схватил его за плечи и оторвал от вида розовой плоти.
— Где Луи? — прямо спросил я, как будто мы были с ним закадычными друзьями.
— Внутри, — он указал пальцем за свою спину.
Я продрался сквозь толпу и увидел парнишку, вытиравшего пустой стол и расставлявшего стулья, вероятно, для новых посетителей. Парень заметил пятерку в моей руке и замер.
— Пойди и скажи Луи Гриндлу, чтобы он вышел.
Хотя ему и хотелось получить пятерку, он отрицательно качнул головой.