Большой обман
Шрифт:
— Какому еще анималисту?
— Он когда играет, делает из воздушных шариков зверей. Чтобы развлечь остальных. Он делает кроликов, похожих на пуделей, и пуделей, похожих на жирафов, и…
— Точно как фокусник Мэг?
— Кто?
— Фокусник, которого видела Мэг. Она сказала, что на дне рождения иллюзионист делал собачек, больше смахивавших на цыплят.
— Да, да, вполне возможно. В общем, мне просто не повезло.
— Не повезло?
— Самым свинским образом.
— Ты же говорила, все дело в умении?
— Да. На длинной дистанции. Но шансы — палка о двух
— Что с тобой?
— Ты думаешь, он был трюкач?
— Кто?
— Шарик-кидала. Да он же меня просто обокрал! Этот придурок терзал меня весь вечер и унес мои тысячу фунтов! Удивляться нечему. От людей всего можно ожидать. Но чтобы мне попался фокусник! Это проклятие моей жизни. Куда ни сунься, везде сумасшедшие фокусники…
— Тысячу фунтов!
— Да нет.
— Ты только что сказала.
— Ничего подобного.
— Я сам слышал. Ты сказала: тысячу фунтов.
— Нет… тебе показалось.
— Слушай, Одри, сколько ты проиграла на самом деле?
Джо со мной больше не разговаривает. Я все понимаю. Ведь он хотел побеседовать со мной, обсудить мои планы насчет репетиторства. Только зачем было звонить моим друзьям и просить их немедленно приехать? И дело тут не в том, что мне надоели Лорна и Пит. Просто мы можем повидаться в любое другое время, стоит мне захотеть. И неважно, что я тайком выбралась из дома, забралась в машину и рванула с места за пару минут до их прихода. Просто у меня дела. Мне надо пройтись по магазинам, заглянуть в библиотеку и кое с кем встретиться. Это важная встреча. Мы редко виделись последнее время. Пришла пора нанести визит моим сводным братьям Ларри и Полу.
— Ух ты. Шикарная квартира.
— Нравится?
— Еще бы. Она такая… изящная. Слушайте, парни, на что вам столько журналов «Мэнс Хелс»?
— А они нам нравятся. Там столько фоток. Такие тела. Мы давно собираем их.
— Ладно. Я все поняла.
Близнецы переглядываются. Они немного удивлены моему приходу, но полагают, что знают причину. Я предупредила, что мне надо обсудить с ними важный вопрос. По мнению братьев, речь пойдет именно об этом.
— Одри?
— А?
— Ты ведь догадываешься, что мы оба геи?
— Конечно.
— Это для тебя не новость?
— Нет.
— И давно?
— Да уж давненько. Еще со школы, пожалуй.
— А как ты догадалась?
— По целому ряду признаков.
— Потому что Ларри купил саундтрек к «Звукам музыки» [57] ?
— Нет.
— Потому что мы могли ждать телерекламу «Блю Стрейтос» [58] допоздна?
57
Культовый американский музыкальный фильм (1965) с Джулией Эндрюс и Кристофером Пламмером.
58
Британская мужская косметическая линия.
— Нет.
— Потому что мы семнадцать раз ходили на концерты «Take That»?
— Нет.
— Что тогда? Брюки с блестками? Голуби? Треп насчет усов?
— Ни фига. Все не то. Просто вы никогда не бегали за девчонками. Лорна мне рассказала, что Хэйли Фостер хотела подрочить вам обоим сразу, но вы с негодованием отвергли ее предложение. Вот тогда я и поняла, что вы, скорее всего, предпочитаете мальчиков.
— Хэйли Фостер?
— Девица из моего класса, такая, с сонными глазами. Она любила заниматься этим делом сразу с двумя мальчиками. У нее еще было прозвище Лыжница — палка в одной руке и палка в другой. О ее искусстве ходили легенды, и никто никогда не отказывался. Только вы.
Ларри и Пол смотрят на меня с открытыми ртами.
— Одри?
— А?
— А почему ты никому ничего не сказала?
Я пожимаю плечами и прихлебываю чай.
— Наверное, мне своих проблем хватало. Мама умерла, папа пропал. Извините, если что не так.
— Все нормально. — Ларри протягивает мне шоколадное печенье. — Только странно как-то. Мы ведь никогда не знали, как к тебе относиться.
— А что вы сами мне не сказали? Уж я бы не проболталась ни Фрэнку, ни Марджи.
— Уверена?
— Конечно. Сомнений быть не может.
— А отомстить нам за дуршлаг на голове?
— Ну разве что.
Теперь, когда тайна раскрыта, мы становимся ближе друг другу. Мы вспоминаем Фрэнка, и его кормовые бобы, и брильянтин, и кожаное кресло, на котором не разрешалось сидеть никому. Разговор переходит на сломанный мною телевизор и на то, какая я была зубрила и какой у меня был бзик насчет математики и чисел. Похоже, Фрэнк прав. Близнецов бесило, что все меня считают будущим гением. А ведь я, нахалка, еще пыталась повторить их трюки. Они же в фокусах самоутверждались и вместе с тем бежали от реальности. А я все испортила.
Весь вечер мы болтаем, пьем чай, вспоминаем маму. Близнецы даже показывают мне фотографии своих приятелей. Настает нужный момент — и я объясняю им, зачем пришла. Близнецы рады помочь. Им явно доставляет удовольствие, что теперь мне с ними не тягаться — в своем ремесле они разбираются куда лучше меня. Следующие пару часов меня фаршируют информацией и показывают нужные приемы. Мне даже становится жаль, что мы были не так уж близки в юности. Среди хаоса и одиночества неплохо осознать, что у тебя есть братья-союзники в борьбе за достойную жизнь.
— Может, пришла пора сказать ему? — Я гружу в машину книги, которыми меня снабдили близнецы.
— Он, наверное, в курсе, — отвечают они хором. — Просто ему удобнее закрыть глаза на все.
— Вы уверены? По-моему, он теперь стал не такой деревянный. На днях он меня даже обнял.
— Да ты что?
— Ну, правда… это я первая бросилась ему на шею. Но он отреагировал.
— Чудны дела твои, Господи. Но вряд ли он до конца созрел. Только представь себе: оба сына — гомосексуалисты.