Большой обман
Шрифт:
У меня на глазах слезы. Не понимаю, что это Луи так на меня взъелся. Но каждое его слово — точно удар под ложечку.
— Ты не от мира сего, — задыхается Луи, — ты словно подвешенная. Ты хотела понять своего отца? Обрадую тебя: ты уже почти его поняла. Ты совсем как он, Одри. Ты — вылитый отец.
Дверь широко распахивается и бьет-таки меня по ноге. Но я не ухожу. Не могу.
— Прошу тебя, подожди. Ты сказал, у тебя есть что-то новенькое для меня. Это про папу? Ты же обещал. Ты сказал, это важно.
—
Дверь с грохотом захлопывается. У меня подкашиваются ноги, и я опускаюсь на пол. Ледяной бетон холодит мне душу, по щекам бегут слезы. Ну же, не распускайся. Возьми себя в руки.Вставай.
Я встаю. Отряхиваюсь, набрасываю на плечи жакет и направляюсь к лифту. Надо поскорее убираться отсюда. Дура, какая же я дура. Джо был прав. Нечего было сегодня приходить. Это была самая большая глупость в моей жизни.
Лифта нет целую вечность. Ну и вонища же в нем. Я еду вниз. Ноги у меня в синяках, в глаза попала тушь, от резкой вони кружится голова. Выбравшись из лифта, я протираю глаза и моргаю. Все равно щиплет. Я отчаянно хватаюсь за сумочку и роюсь в ней в поисках салфетки и ключей от машины. Я не слышу шагов у меня за спиной.
К горлу подступает крик. Мне хочется закричать очень громко, как я никогда в жизни не кричала. Мне хочется вырваться и убежать. Но ничего не получается: уж очень крепко кто-то обхватил меня сзади и очень плотно зажимает мне рот чья-то воняющая резиной рука.
42
Зрение возвращается. Я даже могу чуть-чуть повернуть голову. Но того, кто напал на меня, все равно не вижу — только чувствую силу его рук и пальцев. Я не знаю, кто это, пока он не заговаривает со мной.
— Мы ведь не будем кричать, правда? Если я тебя отпущу, обещаешь вести себя тихо?
Я пытаюсь кивнуть. Анималист ослабляет объятия — осторожно, потихонечку — и делает шаг назад.
В крови у меня бушует адреналин, сердце колотится о ребра, но мне как-то удается взять себя в руки и сосредоточиться. Чего он хочет? Преподать мне урок? Вернуть проигранные деньги? Это первое, что приходит в голову. Но я инстинктивно чувствую: прежде всего он хочет разобраться. Как я его раскусила? — вот что его мучает.
— Хитрожопая, да? — В словах Анималиста злоба и горечь. — Самая умная, да?
— Вовсе нет. — Я не знаю, как мне его успокоить. — С чего ты взял?
— Унизить меня решила? Дураком выставить?
— Ничего подобного. Я просто хотела вернуть свои деньги.
Слово «деньги» злит его еще больше, и он делает резкое движение в мою сторону, будто для удара.
— Только попробуй! — Я выбрасываю вперед руку с растопыренными пальцами. — Ты слышал? Двинься только.
Анималист отшатывается — не ожидал. Пока он не опомнился, я выхватываю из сумочки баллончик и направляю в его сторону:
— Видишь? Это перцовый концентрат. Еще шаг в мою сторону — и ослепнешь. Понял, нет?
Анималист поводит плечами.
— Ты понял?
— Ну все, все. — Анималист поднимает руки вверх. — Я стою смирно.
Он не сразу приходит в себя — вздыхает, потирает лоб, закуривает. Я глаз с него не спускаю. Крепко зажав в руке баллончик, прикидываю, за какое время смогу добежать до машины.
— Ну так что? — цедит сквозь зубы Анималист. — Говори давай. Что это было? Что меня выдало?
Так я тебе и сказала. Недостаточно ловкие пальцы, неумение сохранять спокойный вид при сдаче — ни к чему тебе такие подробности.
— Просто повезло. Я угадала карту.
Анималист не верит. В руке у него темные очки, и он сжимает их с такой силой, что очки разлетаются на две половинки. Теперь Анималист желает знать, кто это меня научил трюкам, уж очень здорово у меня получается. Много будешь знать, скоро состаришься. Скажи-ка мне лучше вот что:
— Он был в курсе, да?
— Кто?
— Луи. Я ему сказала, что ты трюкач.
Анималист заходится от смеха. Ржет, как конь.
Это он надо мной потешается.
— Какой благородный поступок. Особенно если учесть, что это он обучил меня приемам.
У меня перехватывает дыхание.
— Он тебя обучил? Да ты что!
— Мы с ним занимаемся уже два года. Каждую неделю. У него ведь большой опыт, разве он тебе не говорил? Он бывший карточный шулер.
— Я тебе не верю.
— Не ври — Анималист топчет окурок. — Ведь все сходится, правда? Из-за своего ремесла Луи потерял все свои деньги, из-за своего ремесла он вынужден жить как последняя собака. Его поймали на шулерстве в частной игре с высокими ставками. Где-то там у них в пустыне. Ему ввалили как следует и отняли все денежки до цента. Он вынужден был бежать из Штатов, иначе его бы просто убили. Когда прошел слух, чуть ли не у каждого игрока в Неваде нашлось что ему предъявить.
Я закрываю глаза. Не может быть. Отказываюсь верить.
— А что, он тебе разве не рассказывал? Наверное, плел, какой он великий игрок? Как он играл в Мировой серии, в высшей лиге и обыграл Стью Унгара и Джонни Чена?
Я качаю головой и никак не могу остановиться.
— Ведь так? Ну и брехун. И ты всерьез думала, что он — крупный игрок? А про меня он тебе что сказал? Что готовит ученика к Мировой серии?
Я не отвечаю. Лицо у Анималиста светится радостью.
— Значит, Луи и тебе мозги запудрил. Он всем вешает лапшу на уши. А на самом деле он обыкновенный проходимец. Аферист, ворюга.