Большой погром

Сахаров Василий Иванович

Враги приближались, беглецы слышали лай собак. Следовало что-то предпринять, и француз указал на Стояна, который помогал идти Алиеноре:

— Ты со мной!

— А мы? — услышал он вопрос Вацлава.

— Остальные должны увести погоню в сторону. Мы пойдем по ручью, а вам следует бежать в другую сторону, подальше от Ромашковой поляны. Выбирайтесь самостоятельно и помните — никто не должен попасть в плен.

Вацлав кивнул:

— Понимаем.

После этого небольшой отряд разделился, и судьба воинов складывалась по — разному. Роберт де Ге, Стоян и Алиенора смогли добраться до безопасного места, сменили одежду и под видом паломников помчались во Францию. А вароги, потеряв последнего франка, которому стрела

преследователя попала в лицо, еще двое суток бегали по Пфальцскому лесу, пока в небольшой деревушке не украли лошадей. И это было только началом их приключений, поскольку, уводя погоню, они направились на север и гвардейцы императора Фридриха последовали за ними.

Глава 26

Магдебург. Лето 6660 от С. М.З. Х.

Конь вынес меня на высокий холм, и я натянул поводья. Жеребец замер на месте, и взгляд скользнул по дороге, на которой шел бой.

— Хур — ра! Хур — ра! Ур — ра — гша!

Степняки, выкрикивая боевые кличи, вытаптывали посевы, кружили по полю и осыпали германцев тучами стрел. А вражеская пехота, прикрывшись щитами, медленно двигалась по направлению к ближайшей деревне. Но дойти до поселения, где их уже поджидали варяги и вароги, они не смогут. То один, то другой вражеский воин выпадал из строя, и в нем появлялась очередная прореха, которая почти сразу затягивалась, и колонна продолжала движение. Командир у германцев, судя по всему, опытный и воины ему под стать, хорошо держатся. Только все равно им конец и тысяча германских пехотинцев погибнет, так и не добравшись до славянских земель.

Удовлетворенно кивнув, я спустился на землю и перебросил повод мальчишке из рода Капаган. Он его подхватил и отвел жеребца в сторону, а я присел на согретую солнечным светом землю и закрыл глаза.

Спокойно. Пока никто не тревожит и все идет так, как мне хотелось.

Орда невдалеке от Магдебурга, крупного германского города, который закрыл ворота и подготовился к обороне. Захватить его сходу, прикрывшись трофейными знаменами и плащами крестоносцев, не вышло. Зато мы перехватили крупный отряд, который направлялся для усиления армии герцога Альбрехта Медведя. Это тоже успех.

Кстати сказать, до германских владений добрались без помех и шли, как обычно. Впереди, на день пути, юркие сотни степных разведчиков, пятерки варогов и десятки ляхов Яна Попела, а основные силы следом. Лучшие воины, которых я держал рядом, всегда шли по трактам и проторенным торговым путям, а те, кого не жалко, находились на флангах и двигались по полям, лугам и сельским дорогам. Тяжело вести пятнадцать тысяч всадников. Трудно всех прокормить, обеспечить и удержать под контролем. Но командиры у меня опытные, что черные клобуки, что степняки. Для них этот поход не первый, и войско уже втянулось в ритм движения. Европа, конечно, не степь. Однако Аттила — батюшка по этим самым краям сотни тысяч воинов водил и справлялся, притом, что дороги были хуже и народа поменьше. Так неужели мы хуже? Нет. Не хуже и потому совершили марш на двести тридцать километров по прямой за восемь дней.

В стычки по пути не вступали и замки не штурмовали, а крестьян, само собой, грабили. Забирали продовольствие и фураж, лошадей и скотину. Потом поджигали село и уходили. Главное — скорость и маневренность…

Прерывая мой отдых, на холме появился варяг Орей. Он остановил своего коня рядом и доложил:

— Вождь, из Магдебурга вышел крупный конный отряд, и он направляется сюда, на выручку пехотинцам.

Посмотрев на варяга, я спросил:

— Насколько большой отряд?

— Две сотни рыцарей и с ними четыре сотни легкой кавалерии.

До Магдебурга семь километров. Пока ко мне спешили гонцы, противник приблизился на два — три километра. Через тридцать — сорок минут рыцари будут здесь. Это если поспешат,

а они, скорее всего, медлить не станут. Наверняка, германскую конницу ведет какой-то влиятельный аристократ, который жаждет подвига, а остальные следуют за ним. Шестьсот всадников сила не очень большая, но лучше если вражеская кавалерия не сможет соединиться с пехотой. Следовательно, конницу надо встретить на подходе.

— Сатмазу Каракозовичу, Кокаю Мнюзовичу и Кучебичу вывести свои тысячи навстречу германским рыцарям. Бить крестоносцев стрелами.

— Понял!

Орей, ударил коня стременами и помчался к тысячникам, которые ждали приказа. Ну, а я поднялся и позвал мальчишку — степняка, еще одного дальнего родича по жене. Мальчишка подвел жеребца, снова я взобрался в седло и отправился вслед за Ореем. Хотелось посмотреть, как берендеи и "дикие" половцы встретят германцев.

Спустя полчаса, оказавшись в занятой нашими "драгунами" (так я стал называть варягов) деревне, занял наблюдательный пункт на колокольне. Вид открывался хороший. С одной стороны поселения половцы уничтожают пехоту, которая остановилась и не решалась на дальнейшее движение. А с другой стороны показалась германская конница.

Надо отметить, что рыцари шли в бой красиво. Покрытые кожаной броней и шитыми попонами мощные жеребцы — тяжеловозы несли на себе закованных в броню седоков. Сверкали на солнце доспехи и копейные наконечники на длинных древках. Развевались на ветру знамена с гербами. А по флангам, прикрывая аристократов, двигались легкие кавалеристы с дротиками.

— Только звука сигнальных труб не хватает, — сам себе сказал я.

Вторя моим словам, над полем разнесся протяжный звук горна. Рыцари оставались рыцарями, по крайней мере, в битве. Они красовались друг перед другом и считали, что смогут легко и быстро разогнать наглых степняков. Они недооценивали половцев, потому что никогда раньше с ними не сталкивались, и нам было, чем их удивить.

Набирая скорость, вражеская конница через поля направилась к деревне и в этот момент появились черные клобуки. Сатмаз Каракозович слева, Кокай Мнюзович справа. Воинов Кучебича не видно, они отрезают германцам пути к отступлению.

Разумеется, крестоносцы заметили степняков. Снова сигнальный горн пропел свою песню и кавалерия католиков, слегка изменив курс, помчалась навстречу берендеям Сатмаза Каракозовича. Все это зрелищно и устрашающе. Дрожит земля и закованная в броню лава мчится на степняков. Сдержать противника сложно и если бы рыцари столкнулись с черными клобуками, они разметали бы степняков и прошли через них, как горячий нож сквозь масло. Вот только берендеи прямой бой принимать не собирались. Сотня за сотней, осыпая противника стрелами, берендеи разлетелись по полю и снова собрались в кулак.

Удар крестоносцев пришелся в пустоту. Ни один берендей не пострадал, зато рыцари потеряли почти полсотни, самых лучших, воинов какие есть у германцев. Не крестьян и не наемников, а аристократов, потомственных убийц. Чего уж говорить про легкую кавалерию? Степняки выбили сотню вражеских дружинников. И это только начало. Поскольку практически сразу германцы попали под фланговый удар Кокая Мнюзовича.

Стрелы продолжали лететь в германцев. Они убивали и калечили людей, доставали лошадей, и спасения от них не было. Рыцари метались по полю, то на Кокая пробовали напасть, то на его сородича Сатмаза. Но все без толку и, потеряв половину отряда, командир германцев понял, что степняков ему не догнать. После чего он решил отступать. Из всех вариантов, на мой взгляд, он выбрал самый неудачный. Будь я на его месте, приказал бы прорваться в деревню и подороже продал жизнь. Или приказал воинам рассыпаться, чтобы хотя бы некоторые смогли пробиться к лесу, а затем вернулись в Магдебург. Однако у каждого своя дорога и судьба. Германцы начали отступление и встретились с половцами Кучебича.