Большой прощальный поцелуй
Шрифт:
На душе у него было горько. Он чувствовал себя не лучше, чем в первый вечер возвращения домой. Его по-прежнему мучил голод по любви, дружбе, нежности, теплу, по всему тому, чего ему так не хватало в лагере.
Конечно, в финансовом отношении его дела должны пойти на лад. Раз Токо вышел из игры, а Джанис уехала, никто в Бей-Пэрише не станет оспаривать его права на отчий дом и землю, тем более что у Джанис не
"Отдых и покой!" – рекомендовал ему врач.
Он бросил хмурый взгляд на уродливый шрам на борту его элегантной "Морской птицы", который не мог скрыть даже багровый закат. Мими, наверное, готовит ужин.
Есть не хотелось. Они поели в Гранд-Айлсе, потом в Голден-Мэдоу. После того как у пожилого священника прошел шок от необходимости обвенчать жениха с кровоподтеками на лице и подбитым глазом и босую невесту в тесных мужских брюках и рубашке, он почувствовал к ним отеческое расположение и уговорил остаться на ленч. А за столом даже пожелал многочисленного потомства.
Это было просто уморительно! В самом деле уморительно!
Кейд с сердцем выдернул крючок из пасти огромной рыбины, которой, очевидно, не терпелось попасть на сковороду, и смотал леску. Если Мими, думал он, имела к нему претензии из-за Джанис, почему она тогда согласилась выйти за него замуж?
Чтобы остаться в Штатах?
Причина серьезная. Но неужели это для нее так важно? Неужели это единственная причина?
Сумерки сгущались. С болот налетели тучи комаров. Кейд с облегчением услышал призывный звон колокола с "Морской птицы". Но двинулся не спеша. Для него ничего не изменилось. Не изменилось и его отношение к Мими. До конца своих дней он не забудет, как застал ее почти нагую на борту своего вельбота.
Мими была прелестна. И вместе с тем она обладала характером, выдержкой, упорством. Она была ему настоящим товарищем. Но и сейчас, как в тот первый вечер, он сказал себе, что если их отношения изменятся, инициатива должна исходить от нее.
Мими стояла у борта, положив руки на перила. Глаза ее по-прежнему смотрели невесело. Когда он подошел к борту, она сказала:
– Могу я вас кое о чем спросить, прежде чем вы подниметесь наверх?
Он удивился:
– Спрашивай, конечно.
– Почему вы женились на мне?
– Что за странный вопрос?
– Я должна знать. Из жалости? Потому что иначе я была бы вынуждена вернуться в Каракас?
Он чуть было не сказал "отчасти", но удержался и не сказал. Шлюпку качало на волнах, он смотрел на нее снизу вверх.
Почему он на ней женился?
Перегнувшись через борт, она продолжала свой допрос:
– Потому что я просто женщина? Потому что я молода? Потому что у меня красивая фигура?
Прохлада и покой воцарились над темнеющей бухточкой. Веяло ночным ветерком. Кейд перевел взгляд с Мими на крупного белого журавля, ритмично взмахивающего крыльями, он летел к своему гнезду, и внезапно горечь и тоска ушли из его сердца. Как прекрасно снова быть дома!
Он знал точный ответ на ее вопрос.
– Нет, – сказал он, – не поэтому. Вернее, не только поэтому.
– Тогда почему вы на мне женились?
– Потому что ты такая, какой я считал Джанис, когда женился на ней. Потому что я люблю тебя. Люблю с каждым часом сильнее.
И тут, потрясенный, он понял, что впервые признался ей в любви.
Ее глаза больше не были грустными. Они были огромными и сверкающими.
Мими улыбнулась ему:
– Тогда, как вы говорите, милости просим. Я знаю, что вы мне сказали, и знаю, как вам ответить. Я тоже вас люблю.
И она исчезла.
Кейд быстро причалил шлюпку. Вот недотепа!
Конечно, каждая женщина имеет право знать, что ее любят.
Он подтянулся на руках, перебросил тело через борт и оказался на палубе.
Стол был накрыт, но свет в камбузе потушен. Горел свет только в передней каюте, дверь которой была распахнута. Белая рубашка и брюки Мими, аккуратно сложенные, лежали на одной из коек. На другой сидела Мими. Лицо ее излучало сияние, она расчесывала волосы, прихорашивалась, ей хотелось быть для него еще красивее. Она ждала...
У Кейда перехватило дыхание.
В конце концов он оказался прав.
Отныне у него есть все, чего он желал.
Впереди – счастливое будущее.