Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая
Шрифт:
— А тогда какое Вы отношение имели к конвертации валюты? — продолжил я.
— Я был гарантом сделки, — ответил Доскоч.
Прокурор хотел задать вопрос: «Как Вы с образованием учителя младших классов гарантировали сделку на сумму 500 тысяч долларов?», но судья его оборвала.
— Спрашивайте, Шагин, — сказала она.
— Сумма была ровно пятьсот тысяч долларов?
— Да, — ответил Доскоч.
— А Вы видели платёжные документы?
— Нет, — ответил он.
— Значит, это Ваше предположение, что пятьсот?
— Да, — ответил
— И, значит, Вы не видели фирму в платёжных документах?
— Нет, — ответил Доскоч.
— Значит, то, что валюта для фирмы «Топ-Сервис», — это Ваше предположение?
— Нет… да, — ответил Доскоч.
— Что «нет»? Что «да», Доскоч? Помедленнее, Шагин, Вы говорите очень быстро, — вмешалась судья.
— Я говорю быстро, потому что я быстро думаю, — подсказывал с задней скамейки Стариков.
— Я всё пишу, Ваша честь, — сказала Света. Она ловила каждое моё слово и не отводила от меня глаз.
— Вы занимались обналичкой?
— Да, — ответил Доскоч.
— То есть фиктивным предпринимательством?
— Да… нет, — ответил Доскоч.
— Оперативные работники, которые к Вам приходили и сообщили, что задержаны причастные к Вашему ограблению, знали, что Вы занимаетесь обналичкой?
— Да, — ответил Доскоч.
— И что это незаконно?
— Что незаконно? — сказала Лясковская. — Я снимаю вопрос.
— Вас попросили дать такие показания о конвертации для «Топ-Сервиса» валюты и указать, что Вы слышали мою фамилию, оперативные работники?
— Нет, — сделав на секунду паузу и, казалось, слегка кивнув головой, сказал Доскоч.
Он был в джемпере и брюках, но за счёт покосившегося плеча рукава и задранного нижнего края кофты выглядел немного растрёпанным.
— Те деньги, которые у Вас отобрали, — это Ваши деньги: пятьдесят тысяч гривен?
— Да… то есть нет, — сказал Доскоч.
— Тютюна?
— Да, — сказал Доскоч.
— Или это Ваше предположение?
— Да, — сказал Доскоч.
— Можно ли сказать, что все Ваши показания Вы даёте на предположениях?
— Да, на предположениях, — сказал Доскоч. — Я больше не буду отвечать на вопросы Шагина.
— На каких предположениях?! — выкрикнула судья (по нормам УПК показания, даваемые на предположениях, не могли являться доказательствами).
— Занесите в протокол! — сказал я.
— Мы всё пишем, Шагин! — сказала судья. — Ещё вопросы? — Глядя из-под очков с еле видимой улыбкой, в которой было написано «что Вы ещё хотите, уже и так всё понятно», спрятанной за сжатыми губами и углубившимися краешками рта.
Я сказал, что вопросов нет.
— Идите, Доскоч, — сказала судья.
— Если бы я знал, чт'o тут, я бы не согласился, — сделав едва заметную паузу, — сюда приходить. — сказал Доскоч. Затем поправил на себе одежду и направился к выходу.
— А если Вы ещё такое будете делать со свидетелем…
— Какое, Ваша честь? — спросил я.
— Садитесь, Шагин, — сказала Лясковская.
Тишина начала наполняться звуками — казалось, зал
После обеда на судебное заседание был приглашён зампредседателя правления банка «Украинский капитал» Радянский.
Радянский пояснил, что не помнит, чтобы Тютюн рекомендовал ему какое-либо юридическое лицо для обмена крупной суммы денег на валюту. Фирма «Топ-Сервис» никогда не была клиентом банка «Украинский капитал», и в своей банковской деятельности он никогда не слышал об этой фирме. Узнал о ней, а также о фамилиях Шагин и Фиалковский из СМИ.
В деле не было ни одного документа, которым или которыми можно было бы опровергнуть показания Радянского, что банк «Украинский капитал» никогда не занимался конвертацией валюты для ООО «Топ-Сервис». Ни платёжек, ни договоров, ни других финансовых бумаг. Очевидно, потому, что таких документов просто не существовало. Как и я никогда не слышал от Фиалковского, что в руководимом им предприятии ООО «Топ-Сервис» счёт находился в банке «Украинский капитал». Счёт предприятия ООО «Топ-Сервис» находился в УкрСоцБанке. И с 1990 года ООО «Топ-Сервис» не меняло банк обслуживания.
А Доскоч давал показания, угодные правоохранительным органам. «Правокарательным», как их ещё называли подсудимые в клетке в своих показаниях. Какое бы из ведомств этих структур ни стояло за фабрикацией дела.
И в показаниях Доскоча чётко прослеживалась линия криминалистов-фантастов. Если ООО «Топ-Сервис» под видом продукции экспортировало воздух, чтобы получить из бюджета НДС, то за этот воздух должна была приходить в валюте проплата, что через показания Доскоча, видимо, и хотели фабриканты этого дела показать суду.
С начала 1990-х годов и врачи, и инженеры, и учителя младших классов — люди так называемых «умственных профессий» — нашли себе место в секторе теневой экономики. Создавали и содержали так называемые «говнянки» — фирмы-однодневки. Регистрировали предприятие, открывали в банке счёт или покупали по газете уже готовую фирму, в которой на доотчётный период становились директором. Получали предоплату за товары или услуги от предприятия, которому нужно было обналичить деньги (в основном это были госпредприятия, дерибанившие бюджетные средства).
Эту предоплату, каких бы она ни была крупных размеров, по договорённости с банком снимали со счёта, один к одному, под, например, командировочные или зарплату — под то, на что разрешалось снимать наличные. И за минусом 2, 3, 5% наличные возвращали директору фирмы, сделавшему по безналу перечисление и чистую накладную с печатью, куда бы он мог вписать тот вид услуг, на который потратил деньги, который ему удобен.
Так работали фирмы-обналички. Видимо, тем и занимались Доскоч с Тютюном и банком «Украинский капитал», в котором для удобства обналичивания и выдачи денег клиенту снимался офис без договора, под предлогом регистрации в будущем представительства иностранного банка.