Бомба для Аль-Джазиры

Соболев Сергей Викторович

– Думаю, мы найдем место получше.

– Что? Как прикажешь тебя понимать?

– Я остаюсь в Дохе, Иван.

Козак удивленно приподнял брови.

– Значит, ты пропустила мимо ушей все, что я сейчас сказал?

Анна сверилась с циферблатом наручных часов, щедро инкрустированных бриллиантами. Кстати, эта милая и довольно недешевая штучка была подарена ей некогда самим Фарходом Шерали, теневым лидером таджикской диаспоры в Афганистане. Другие часы, еще более дорогие, Шерали подарил Козаку, сняв их с собственного

запястья.

– Ого, как время летит!
– заявила женщина.
– Уже начало десятого. Что молчишь?

– Любуюсь тобой. До чего же ты красивая.
– Иван усмехнулся.
– Может, передумаешь?

– Ты меня знаешь, Ваня!
– сказала Анна, подняв на него глаза, скрывая за ласковой улыбкой непокорный нрав, хорошо известный ее напарнику и законному супругу.
– Со мной спорить бесполезно.

– Потому я и не спорю.

– Вот и молодчинка.
– Она чмокнула его в щеку, затем сама же вытерла на ней следы помады.
– Умница.

– Отошли шефу сообщение, что задержишься в Дохе вместе со мной. Ну а обо всем остальном, думаю, нам лучше поговорить где то в другом месте.

Иван снял с ленты багажного транспортера чемодан и дорожную сумку - вещи Анны. Первым, кого они увидели возле выхода из транзитной зоны, оказался смуглолицый мужчина лет двадцати семи. Он держал в руке белую картонку, на которой крупными буквами зеленым фломастером было выведено латиницей: "Ivan Kozak".

– Козак - это я, - сказал Иван по английски, остановившись возле парня.
– А вы?..

– Добро пожаловать в Доху!
– дружелюбно улыбнувшись, сказал парень, облаченный в широкие светлые брюки и длинную белую рубаху с глухим воротом.
– Меня зовут Сахид! Я ваш трансфер. Могу я взять ваши вещи?
– Он посмотрел на симпатичную молодую женщину.
– Здравствуйте, леди.
– Затем Сахид вновь перевел взгляд на рослого поджарого мужчину и проговорил: - Мне сказали, что вас будет двое.

– Да, нас двое.

– Машина у входа. Я доставлю вас в гостиницу и возьму на себя, если понадобится, все прочие заботы по поводу вашего комфортного пребывания в этом прекрасном городе.

– Ну что ж, приятно слышать, что о нас есть кому позаботиться, - сказал Козак.
– Возьмите чемодан, Сахид. Сумки я сам донесу до машины.

Глава 2

Они вышли из кондиционированной прохлады на автостоянку, пышущую сухим жаром, прокаленную за день беспощадным солнцем пустыни. Далеко, впрочем, идти не пришлось. Машина, присланная из отеля, ожидала их у самого входа в пассажирский терминал.

Сахид оказался человеком ловким, распорядительным. Чуточку опередив пару молодых людей, он щелкнул на ходу брелоком, открыл багажник серебристого "Мерседеса" и мигом определил туда чемодан. Затем, прежде чем леди подошла к машине, прыткий парень успел переместиться к задней дверке, открыл ее ровно в нужный момент и пропустил гостью вовнутрь.

Действуя так же ловко и точно, водитель вернулся к кормовой части машины. Он подхватил у мужчины европейской наружности обе сумки и поместил их в просторный багажник "Мерседеса".

Иван уселся на заднее сиденье, поближе к Анне, но не вплотную. Сам автомобиль не выглядел чем то из ряда вон, серийная модель, хотя, понятно, не из дешевых. Только когда пассажиры оказались внутри, они смогли по достоинству оценить транспорт, присланный за ними.

Салон был отделан дорогой кожей с вставками из дерева. Сиденья, настоящие произведения автодизайна, оказались настолько удобными, что Иван и Анна буквально сливались с ними. Автоматический климат контроль обеспечивал комфортную температуру. В салоне витал легкий приятный аромат, который нисколько не раздражал обоняние.

"Хорошо живете, ребята, - подумал Козак, мысленно обращаясь не столько к водителю, приехавшему за ними в аэропорт, сколько к тем персонам, которые могли себе позволить держать в качестве разъездного транспорта навороченную тачку стоимостью примерно в полмиллиона долларов.
– Интересно, какие же средства передвижения вы держите для публики другого рода, каких нибудь по настоящему важных господ?".

– Хорошая машина, Сахид, - сказал он парню, усевшемуся в кресло водителя.
– Далеко ли отель?

– Поступило указание обслуживать вас по первому разряду, сэр, - выруливая со стоянки, заявил тот.
– Отель в десяти минутах от аэропорта, сэр. Извините, что приехал не на лимузине. Слишком неожиданно поступил заказ.

– Аня!

– Я здесь, милый.
– Женщина легко коснулась его горячей руки.

– Я просто хочу сказать, что рад тебя видеть.

– Я тоже.
– Анна улыбнулась.
– Я все еще не верю своим глазам, Иван. До меня никак не дойдет, что мы вместе.

"Мерседес" вписался в не самый густой поток транспорта, идущего по многорядному новому шоссе. Проехав всего ничего, Сахид свернул к заливу, но не к самой подковообразной набережной, а к шоссе, идущему параллельно гостиничным комплексам.

Дневное светило к этому времени уже закатилось за плоский горизонт, дрожащий знойным вечерним маревом, и расплавилось где то там, в жаркой пустыне. Так кругляш сливочного масла растекается на раскаленной сковороде. Последние закатные лучи, впрочем, еще догорали. Они отражались ярко розовыми, оранжевыми, местами темно красными, цвета бургундского вина, бликами в стеклах верхних этажей высоток, стоявших в центральной части Дохи.

Настало контрастное время суток. Пассажирам казалось, что сама автомагистраль, на которую они выехали, представляла собой тонкую грань между днем и ночью, светом и тьмой. Едва только с залива надвинулись сумерки, загорелись мощные лампы. Округа, включая шоссе и кварталы, прилегающие к нему, вся прибрежная часть города как то разом занялась ярким заревом, соперничающим с естественным дневным светом. Его создавали тысячи ламп, фонарей и мощных прожекторов.