Бомба для Гейдриха
Шрифт:
А Гейдрих? На чем специализировался он?
Гейдрих. «Для полной изоляции евреев я бы предложил кой-какие конкретные меры чисто полицейского характера, имеющие также психологическое воздействие на общественное мнение, как, например, объявить, что евреи должны внешне выделяться среди прочих граждан: каждый еврей обязан в соответствии с нюрнбергскими законами носить определенные опознавательные знаки...»
— Униформу? — прервал Гейдриха Геринг, — ведь его мысль всегда вертелась вокруг мундиров.
— Нет, мундир не годится. Метка. Знак.
Этим знаком стала желтая звезда на груди — видимый издали знак; ношение его было вменено под угрозой
Гейдрих не занимался ни идеологическими, ни расовыми вопросами, его интересовала чисто практическая сторона дела. Он был не теоретиком, а человеком действия. Он холодно и трезво рассчитывал, что первой предпосылкой «окончательного решения еврейского вопроса» является прежде всего изучение еврейского населения, слежка за евреями, регистрация, метка и сосредоточение их. Снова и снова занимается он этим. В телефонном разговоре с руководителями оперативных групп службы безопасности 21 сентября 1939 г., запись которого сохранилась, он сказал:
«Первым шагом на пути к конечной цели является переселение евреев из деревень и сосредоточение их в больших городах». И дальше: «Еврейские общины, насчитывающие менее пятисот человек, надо распустить и выслать в ближайшие города, которые станут центром их сосредоточения».
Это был зародыш планов гетто, пересадочных станций, откуда уж вела только одна дорога — к смерти.
Вот что рассказывал об этом Адольф Эйхман — разумеется, не перед иерусалимским судом, а еще в тиши и покое своего аргентинского убежища, где он жил под именем Клеменса, и в отличном настроении беседовал с близкими ему гитлеровцами Лангером и Сассеном.
Лангер. Когда вы впервые предложили устраивать гетто в буквальном смысле этого слова?
Эйхман. Началом был Терезин. Меня вызвал к себе Гейдрих, и я пообещал в присутствии статс-секретаря Франка, что протекторат Чехии и Моравии будет в течение нескольких недель очищен от евреев. Корреспонденты тогда много писали об этом в газетах, и Гейдрих был обеспокоен тем, что наделал шуму. Он сказал мне: «Эйхман, надо что-то предпринять, придумайте что-нибудь». Я пришел к нему не вполне подготовленным, ибо не был предупрежден, о чем будет идти речь. А ведь я должен был тогда что-то предложить своему высокому начальству. Ну я и предложил ему единственное, что сумел: «Обергруппенфюрер! Прошу вас предоставить в мое распоряжение какой-нибудь город побольше, с прилегающей к нему обширной свободной территорией. Соберем туда всех евреев из протектората и устроим подобие гетто». Гейдрих обратился к Франку: «Какой город лучше всего подошел бы для этого?» Франк ответил: «Терезин».
Эйхман, очевидно, вспомнил совещание, созванное Гейдрихом в Пражском Граде 10 сентября 1941 г., в котором приняли участие также и остальные главари — Бёме, Маурер, фон Грегори, Гюнтер и Вольфрам. Решение о Терезине было широко обсуждено со всех точек зрения и, видимо, вскоре после этого утверждено Гиммлером.
Может показаться, что Гейдрих вел себя слишком независимо, словно бы он никому не подчинялся и был единоличным вершителем судеб еврейского населения. Это не вполне верно, но в то же время и не так уж далеко от истины. Не следует забывать, что Гитлер после начала военных действий посвящал себя главным образом военным делам, которые поглощали у него большую часть времени и сил. Заниматься же внутренними делами, хотя он и не совсем выпустил их из рук, Гитлер поручил своей отборной гвардии — СС. В течение первых военных лет почти все решающие посты и должности в третьем рейхе были заняты эсэсовцами. В руках Генриха Гиммлера, как рейхсфюрера СС, была сосредоточена огромная власть, распространявшаяся на все области общественной жизни и управления. И Гейдрих для него безусловно представлял надежного эксперта и поверенного во всех вопросах имперской безопасности. А благодаря своему влиянию и исполнительному аппарату он вмешивался и в деятельность многих других ведомств. Гитлер доверил «окончательное решение еврейского
Геринг пишет Гейдриху в июле 1941 г.:
«Поручаю Вам осуществить все организационные и технические подготовительные меры для окончательного решения еврейского вопроса в районах Европы, находящихся под германским влиянием. В мероприятиях, которые имеют отношение к компетенции других наших ведомств, необходимо привлечь таковые к участию в них. Поручаю Вам также как можно скорее представить план организационных и технических мероприятий, необходимых для окончательного решения еврейского вопроса в желательном для нас духе».
Еврейский вопрос не давал Гейдриху покоя. Он упорно занимался им, вынашивал идеи, проекты, предложения. Наряду с полицейскими акциями, целью которых было получение точных сведений о еврейском населении Германии и оккупированных земель, его изоляции и сосредоточении, Гейдрих увлекался еще и более грандиозными замыслами: например, разрабатывал план насильственного выселения евреев на Мадагаскар, в малообжитые просторы Востока или за Полярный круг, где они постепенно вымерли бы. Но одновременно он поручает некоторым своим подчиненным, таким, например, как опытный убийца Глобоцник, испробовать и отработать методику их массового истребления. Так возник первый лагерь — Треблинка, единственной целью и смыслом которого было уничтожение. Для умерщвления жертв здесь использовался — какая примитивность! — отработанный газ моторов, поступавший либо в импровизированные камеры, установленные на кузовах грузовых автомобилей, либо в низкие бревенчатые бараки. Гейдрих послал на практику к Глобоцнику Эйхмана, чтобы тот ознакомился со всей механикой этого дела и продумал, как его усовершенствовать и придать более широкий размах.
Основная идея была определена. Позже все фабрики смерти, среди которых Освенцим — крупнейшая, стали не чем иным, как воспроизведением этой первой экспериментальной станции убийств, с той только разницей, что они были более усовершенствованы и лучше технически оснащены.
Гейдрих изложил этот замысел на совещании, которое созвал 20 февраля 1942 г. в Берлине, на Ам Гроссен Ваннзее. Участвовали в нем только особо избранные, доверенные лица, представляющие те учреждения, которые должны были принять участие в «окончательном решении еврейского вопроса». Все должно было остаться в полной тайне, подробности об этом совещании стали известны лишь на Нюрнбергском процессе гитлеровских военных преступников.
Окончательное решение еврейского вопроса входит исключительно в компетенцию рейхсфюрера СС и шефа службы безопасности, то есть в компетенцию Гиммлера и Гейдриха.
Это во-первых. Во-вторых, переселенческую кампанию необходимо рассматривать только как временное решение... «Между тем рейхсфюрер СС запретил дальнейшее выселение евреев, учитывая обстановку, вызванную войной, а также возможности, которые появляются на Востоке... В рамках этого окончательного решения европейского еврейского вопроса принять во внимание эвакуацию около 11 миллионов европейских евреев. Евреи будут на Востоке работать на прокладке дорог и других объектов под соответствующим контролем крупными формированиями, раздельно, в соответствии с полом, причем бесспорно большая часть этих людей подвергнется естественному отбору».
Доклад Гейдриха не был пространным, он был скорее отрывочным и сжатым. И хотя среди его слушателей не было ни одного «невинного агнца», все с дрожью ощутили особое значение и смысл каждой его фразы. Они знали, что Гейдрих не бросает слов на ветер.
«В ходе практического осуществления окончательного решения будет прочесана вся Европа... Эвакуированные евреи доставляются прежде всего через временные гетто, оттуда их будут перевозить дальше на Восток...»
А там, на Востоке?