Борден 2
Шрифт:
— Устал от чего, Маркус?
— Устал смывать кровь со своих рук.
Я с трудом сглотнула, услышав боль в его голосе.
— Все хорошо.
— Это не хорошо, — ожесточенно ответил он, его губы задрожали. — Это охуеть как не хорошо. Не могу больше этим заниматься. Я думал, что окаменел. Думал, что не могу ничего чувствовать, но сегодня ночью после каждого удара я чувствовал, как внутри что-то разрывается. Я чувствовал эту боль, скручивающую мои внутренности. Эту гребаную жалость, от которой не мог отделаться. Блядское осознание того, что я продолжаю делать со всеми людьми, вставшими у меня на пути: борюсь
Его трясло. Лицо побледнело, губы посинели. Я быстро схватила полотенце с крючка за дверью и обернула вокруг его ледяного тела. Боже, его кожа была совершенно холодной, словно он мылся в ледяной воде.
— Давай уложим тебя в кровать, ты устал, — сказала я, потрясенная его словами. — Мы поговорим об этом завтра, когда твои мысли прояснятся.
Он схватил меня за плечи, крепко сжав их.
— Ты меня не слушаешь! Мне придется заниматься этим всю мою гребаную жизнь, Эмма.
— Тогда остановись.
— Я не могу просто взять и остановиться. Люди вроде меня не могут. Я увяз в этой власти, увяз в борьбе за то, чтобы остаться наверху. Стоит мне отвлечься, и я — долбаный труп. Ты слышишь меня?
— Да, я слышу тебя.
— И ты все еще хочешь остаться? Все еще хочешь быть рядом с гребаной мишенью всю свою жизнь?
— Маркус…
— Ответь мне!
— Да! — выкрикнула я, слезы обжигали глаза.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя.
Он опустил руки и рухнул на пол, привалившись спиной к стене. Откинув голову назад, он посмотрел в потолок, и очередная волна злости сотрясла его. Минуты шли в полной тишине. Я наблюдала за ним каждую секунду и задавалась вопросом, какого черта должно было произойти, чтобы довести его до такого.
— Твоя бабушка была права, — наконец, с горечью прошептал он. — Я не смог защитить Кейт. Как, черт возьми, я смогу защитить тебя? Как я смогу спасти тебя от всего этого дерьма, Эмма?
Я покачала головой. Он не понял.
— Ты можешь защитить меня, и ты делаешь это. Грэм и Хоук никогда тебя не подведут. У тебя не было поддержки в том, что ты делал сегодня. И я знаю, во что ввязываюсь. Я добровольно соглашаюсь на такую жизнь. Это просто… Я делаю это, потому что хочу быть с тобой, и… я не хочу быть спасенной, Маркус. Я просто хочу быть любимой.
Он выглядел беззащитным. Разбитым. Сомневающимся. С трудом сглотнув, он сказал:
— В те годы, когда я был наркоманом, я действительно убивал людей и после этого кололся. После смерти Кейт это перестало помогать. Вот почему мне нужен Хоук. Рядом. Он всегда был рядом, чтобы сделать все чисто, когда ситуация становилась совсем дерьмовой. Он заставил меня отказаться от героина. Он оставлял для меня чистые убийства, а всю грязную работу поручал своим парням. Сегодня я был без него — пытал парня — и у меня не было никакого способа избавиться от этого ощущения, — Борден сделал паузу и, наконец-то, посмотрел на меня. Внутренняя борьба, отразившаяся на его лице, разрывала мне сердце. — И теперь здесь ты. Ты видишь мою уродливую сторону, видишь меня такого, абсолютно, блядь, открытого — мужчину, смывающего
Я сморгнула навернувшиеся слезы.
— Нет.
— Потому что ты любишь меня.
— Да.
— Блядь, — он покачал головой, его лицо исказилось от боли. — Ты разрываешь и обнажаешь мое сердце. Ты, черт возьми, рвешь его на части, Эмма.
— Ты предпочел бы, чтобы я этого не делала?
— Я стал зависим от этого, куколка. Я чертовски люблю тебя за это. Чертовски люблю каждый миллиметр тебя, и ни одного из этих миллиметров я не заслуживаю.
Сердце сжалось в моей груди, а голова пошла кругом от его слов. Я быстро придвинулась к нему и обвила своими руками его торс. Прижимала к себе его холодное тело, прижимаясь лицом к его груди, и молча плакала. Как много это значило для меня! Он любит меня. Это были слезы счастья.
Он обнял меня, успокаивая, хотя я первая должна была успокаивать его после такого срыва.
— Нас преследует страшный человек, Эмма, — очень серьезным тоном сказал Маркус через несколько минут. — Он очень силен.
— Кто он?
— Его зовут Терри Маллиган, и он очень могущественный. Лет десять назад он был хозяином улиц. Потом его посадили за убийство, когда кто-то из своих сдал его.
— Ты никогда не слышал о нем?
— В городе было так много банд, и я не копал так глубоко в прошлое — для этого не было никаких оснований. Меня заботило настоящее.
— Зачем он вернулся?
— Он вышел из тюрьмы. У него было два пасынка, потихоньку продолжавшие его дело, пока он был за решеткой. Они достаточно успели сделать, ожидая, пока их старик выйдет на свободу. Оказалось, за ним стоит много людей, которые ждали его. А это значит, что у него где-то припасено очень много денег.
Я непонимающе нахмурилась.
— Почему он напоминает о себе таким образом?
— Эти его пасынки — те самые братья, которых я порешил за убийство Кейт.
— О, Боже мой, — прошептала я.
— Он хочет отыметь меня. Он использует тот же почерк, что и его пасынки применили тогда ко мне. Он жаждет мести, и у него есть свои способы. Он хотел, чтобы человек, оскорбивший его, оставался неприкосновенным, чтобы, выйдя на свободу, иметь возможность убить его лично. И он сделает это по-своему. Он часами выслеживает жертву, потом медленно выпускает ей потроха. У него патологическое влечение к пыткам. Он делает это медленно, растягивая на несколько недель, пока человек не ослабевает настолько, что едва может двигаться. А затем он отпускает его и охотится, как на животное. Ему нравится играть, и это такой пиздец, что даже я не могу себе представить.
Я почувствовала, как желчь поднимается к горлу от возникших после его слов картинок в голове.
— И то же самое он хочет сделать с нами?
— Не думай об этом — этого не произойдет. Когда дойдет до дела, он захочет занять мое место. Если ему удастся свалить меня, он заберет мой бизнес и расплодит хренову гору безработных. Но этого не произойдет. Я не позволю ему.
Я отстранилась и посмотрела на Бордена, не в силах побороть свой страх.
— Что мы будем делать?
— Я собираюсь добраться до него, а ты собираешь свои манатки и сваливаешь отсюда, пока я его не найду.