Борден

Льюис Р. Дж

Мужчина злобно усмехнулся.

— В чем дело, Маркус? Ты словно увидел привидение.

Борден отшатнулся назад. Часто моргая, он смотрел на отца Кейт.

— Я не понимаю.

— Прекрасно понимаешь, — ответил он.

Борден сделал несколько вдохов.

— Вы не должны были этого делать, Даг.

— Тогда я должен просто позволить тебе жить? Ты убил мою дочь. Не думай, что я так просто оставлю это. Ничего не похоронено в прошлом. Это всегда будет преследовать тебя, Маркус, и ты заплатишь.

— Я до сих пор расплачиваюсь.

— Нет, ты должен заплатить

кровью. Ты не заслуживаешь того, чтобы жить. Ты чудовище! Моя девочка была бы жива, если бы ты не вернулся. Наша жизнь разбита. На веки веков!

— А что изменит пуля, пущенная мне в голову, Даг? Сделает жизнь лучше?

— Может быть. А возможно, и нет. Меня это не ебет. Я не могу жить в этом мире, зная, что ты, как и я, все еще дышишь тем же воздухом, который предназначался ей! Они должны были забрать тебя! Почему они не пришли за тобой?

— Я не знаю.

— Ты не знаешь?

— Я захватил их территорию, и они хотели меня напугать.

— И убили мою дочь! — в гневе закричал Даг, его бледное лицо покраснело. — Такие же чудовища, как ты, задушили ее и выбросили, словно мусор!

Борден тупо ответил:

— Я нашел двух мужчин, которые забрали жизнь вашей дочери. Их смерть была мучительной.

— А что насчет моих мучений? Или мучений моей жены? Тебе никогда не облегчить нашу боль.

— Вы думаете, я мало страдаю? — повышая голос, прервал его Борден. — Вы думаете, я не оплакиваю вашу дочь каждый день? Что я не виню себя? Я любил ее, мистер Девено, и я желаю, чтобы вместо нее это случилось со мной. Знаю, что не заслуживаю жизни, и если бы у меня был выбор, она была бы здесь вместо меня. Я согласился бы умереть самой мучительной смертью. Продать свою гребаную душу дьяволу, если бы он мог помочь, но этого, блядь, никогда не случится. И я не могу изменить прошлое, сколько бы ни винил себя за это.

Даг не ожидал такой реакции от Бордена. Он замер, его глаза покраснели. Борден понял, что Даг беззащитен и подавлен, и в своем праведном гневе сделал то, о чем никогда и не помышлял. Вдруг протрезвев, он теперь смотрел пустым взглядом на пистолет в руке Бордена.

Хватка Бордена на пистолете усилилась, рука задрожала. Обычно в подобных ситуациях он был спокоен. Обычно он ничего не чувствовал. Но это было тогда, когда его мир был черно-серым.

Но он больше не черно-серый.

Мир снова заполнен гребаными красками.

И кто должен был оказаться перед ним, чтобы встряхнуть его еще больше? Никто иной, как отец женщины, которую он любил вплоть до ее безвременной смерти.

— Простите, — прошептал ему Борден, боль наполняла его голос.

Даг изо всех сил старался смотреть свирепо, но даже под неприкрытой ненавистью Борден видел только боль. Ему и в голову не приходило, что он не единственный человек, прячущийся за искусственным фасадом и притворяющийся перед всем миром, будто непробиваем.

Даг страдал больше, чем он. Ему достался лишь короткий год в жизни Кейт, и даже за этот короткий период она оставила неизгладимый след в его душе. Но отец… она была его всю жизнь. Он наблюдал, как

из ребенка она превращалась в женщину. Его страдания не шли ни в какое сравнение с муками Бордена.

Они не просто две озлобленные столкнувшиеся души. Это две раненые души, и сейчас они поняли это. Даг отвернулся и уставился в грязный пол, его плечи сотрясались от рыданий.

— Я скучаю по ней, — он задыхался от слез. — Я скучаю по ней, вот и все. Мне просто не хватает ее.

Глаза Бордена защипало. Он с дрожью выдохнул:

— Да.

Он тоже по ней скучал. Всегда.

— Я все думаю, что я мог бы изменить. Я был слишком строг с ней. Подавлял ее.

— Вы любили ее, — сказал Борден. — Она знала это.

Даг продолжал трястись. Мужчина настолько опустился, что Бордену было тяжело смотреть.

— Ты не можешь допустить, чтобы это повторилось, — сказал Даг, глядя на него. — Ты не можешь.

Борден замер.

— Что вы имеете в виду?

— Все говорят, Маркус. Они все знают про девочку.

Он посмотрел в сторону и вниз, на землю.

— Так вот почему ты это сделал, Даг? Пытался убить меня, будучи уверен, что это снова повторится?

— Повторится, — ответил Даг. — Это случится, Маркус. Слишком много людей желают тебе смерти. Каждый день их все больше. Это случится.

Он ничего не ответил.

Ошеломленный и эмоционально подавленный, он стиснул зубы и внезапно отошел. Хоук нахмурился, когда Борден подошел к нему.

— Отпусти его, — приказал Борден, пытаясь говорить ровным голосом. — Он не в себе. Слишком много выпил.

— Отец Кейт или нет, пьяный или трезвый, он собирался убить тебя, — злобно огрызнулся Хоук. — Ты не можешь позволить ему дышать хоть минуту.

Борден тяжело вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок, но чувствовал, словно петля затягивается на его шее. Он посмотрел на Дага, а затем в окаменевшее лицо Хоука. Стены вокруг него начали смыкаться, и он вылетел из склада, шатаясь вперед-назад.

Что-то резко перевернулось внутри, и он упал на колени. Сгребая свои волосы в кулаки, он рвал их от отчаяния. Потом впился ногтями себе в лицо. Но даже эта физическая боль не могла заглушить боль внутреннюю. Все, что он видел, это мертвое лицо Кейт. Даже вспоминая ее улыбку, он видел безжизненный взгляд на этом улыбающемся лице. Его пальцы впились в землю, глаза жгли невыплаканные слезы. БЛЯДЬ, почему он не может просто оплакать ее? Почему слезы не льются?

Он никогда не увидел бы это лицо, если бы не вернулся. Она была бы жива. Даг был прав. Он был чертовски прав.

Борден — чудовище, и заслуживал смерти.

— Он не должен выжить, — сказал Хоук за его спиной. — Ты отлично это знаешь, Борден. Все наши люди знают о том, что он был здесь. Как они смогут уважать тебя, если ты не зароешь этого человека в землю за попытку покушения на самого могущественного человека в Нью Рейвен?

Борден взглянул на небо, словно ожидая от него совета в этой хуевой ситуации.

— Ничего личного, — продолжил Хоук. — Просто сделай это, а мы позаботимся об остальном.