Боргильдова битва
Шрифт:
Бежали остальные асы, бежали прямо на погибель. Пронёсся клуб огня, сорвавшийся с рук Локи, сын Лаувейи припадал на ногу, лицо перемазано грязью и кровью, рыжие волосы слиплись… он не дрогнул и не заколебался ни на миг.
Дорогу ему заступил Ямбрен, сверкнул меч Молодого Бога, несущийся огненный шар встретился с холодным лезвием и разлетелся облаком ярких брызг-искр, Локи метнул ещё один, Ямбрен глухо застонал, получив удар в плечо, но у него даже не задымилась по-прежнему снежно-белая туника.
И я даже не увидел размаха Ямбренова клинка, не увидел тот миг, когда лезвие насквозь пронзило грудь бога огня
Крик мой умер. И сам я умирал. С каждым асом, что падал под взмахом зачарованных мечей, жадно пивших кровь Асгарда. А моя сила — она покидала меня. Покидала, потому что наш враг, похоже, догадался, как творится наша магия — я больше не ощущал движения рун, словно троллквинна вдруг заснула.
Заснула… я дорого бы дал, чтобы заснуть самому. Вокруг меня лежали валькирии и асы, над телом Локи вновь склонилась Хель… и Ямерт что-то говорил ей, властно, повелительно… а та лишь молча смотрела на него, и тут я увидал рядом с поверженным богом огня — тело Нарви, его сына.
А потом Хель лишь коротко покачала головой — и все остававшиеся мертвецы, все призраки и духи, всё, что она привела на Боргильдово поле, разом обрушились на кучку Молодых Богов. Со всех сторон, не зная ни боли, ни страха, бросив тех, с кем они бились до того — и сама Хель вскинула руки, а с её пальцев тёк гнилостно-зеленоватый туман.
И вновь я ощутил надежду… сейчас даже стыдно за такую глупость. Плох бог, не понявший даже после такого сражения, кто ему противостоит и какими силами повелевает.
Чем именно повелевали Молодые Боги? В тот миг, когда на них обрушились все полчища Хель — окружив со всех сторон, в то время как остальная их армия пятилась под натиском ратей Хьёрварда, — я, стоявший среди мёртвых дочерей, ощутил чётко и ясно, всем существом, великие, непредставимые раньше потоки незримой силы, пронзающие сущее и отдающие свою мощь нашим врагам.
За нами стоял Хьёрвард. Но за Молодыми Богами, как я понял уже много позже, стояло всё Упорядоченное. Они владели всеми тремя источниками… тремя истинными источниками, Кипящим Котлом, Урдом и Источником Мимира. Они взяли их все, а мы ничего не заметили. Хотя Мимир — по-своему, конечно — пытался меня предупредить… а я не понял.
До сих пор обжигает стыд.
Постой, ты всё пишешь, что ли? Каждое слово? Гм… ну ладно. Пусть так и останется. Что, и это записал?..
(Комментарий Хедина: отрывок заканчивается. Дальше вновь рука Старого Хрофта, спокойно, рассудочно, деловито. Даже слишком рассудочно. Словно он стыдился собственной откровенности…)
XI
Отец Дружин стоял, опустив руки, в кольце врагов, скованный незримыми цепями, и всей мощи хозяина Асгарда, всей мощи Хьёрварда, которой мир делился с ним через рунную магию Лаувейи, не хватало, чтобы разорвать путы.
За богом Одином стоял только один мир. За Ямертом и его роднёй — все остальные. Или, во всяком случае, громадное их большинство.
И Источники. Источники! Как могли мы быть столь слепы?! Как мы не поняли, что биться надо в первую очередь за них? — тем более что туда вели открытые нам тропы?
Поделом мне, подумал Отец Дружин. Бог, не понявший, откуда надлежит взять силу на поле боя — обречён.
Именно от этих трёх источников исходила питающая Молодых Богов сила. Каким-то образом — неведомо каким! — они заставили источники повиноваться им. Бог Один понял это слишком поздно.
И ему пришлось досмотреть чудовищное действо до конца. Казалось, мечи Ямерта и его братьев раскалились, утратили цвет, обратившись в полыхающие, нестерпимо-белые росчерки не то света, не то пламени. Орда Хель обрушилась на них… и стремительно обратилась в ничто. Семь мечей не знали преград. Мертвое горело, молниеносно обращаясь во прах. Призраки держались дольше — их осталось не так много, схватка с духами, приведёнными Ямертом, обошлась им очень дорого, но эти жуткие пособники вожака Молодых Богов прийти ему на помощь не сумели.
Правда, воинству Хель это всё равно не помогло.
…сама дочь Локи упала последней. Ямерт шагнул ей навстречу, разрубая мечом текущий с её рук зелёный туман, обращавший в могильную гниль всё, оказывавшееся на пути — кроме лишь плоти самих Молодых Богов, к сожалению — вскинул оружие, направив острие в небо, в знак того, что хочет говорить.
— Повторю снова — хочешь ли ты по-прежнему владеть своей страной, страной Мёртвых? Ты останешься её владычицей, твоё непокорство будет прощено — если только ты заточишь навеки вот этого глупца, — и он указал на Старого Хрофта.
Хель только покачала жуткой головой и ухмыльнулась — ещё более жутко. Кое-кого из младших родственников Ямерта аж передёрнуло.
— Ты убил моего отца, — просто сказала она. — Ты убил моего мужа. Ты тоже умрёшь. Умрёшь страшно. Будешь выть, корчиться, умолять и рыдать. Но напрасно. Я вижу… вижу огромного змея… нет, дракона, пожирающего твоё нутро, вижу твои кишки… как они растут, чтобы дать пищу зверю… а ты просишь смерти, но не умираешь… долго, очень долго. Пока один маг не сжалится над тобой и не прекратит твои мучения.
— Довольно! — взревел Ямерт. — Я слушал тебя достаточно, чудовище! Найдутся и другие, кто приглядит за залами мёртвых. А теперь умри!
Он размахнулся мечом… но пылающий ослепительно-белым клинок утонул в сгустившемся зелёном тумане, и мне показалось, что зачарованная сталь почти закричала от боли.
Ямерт пошатнулся. Ему на помощь тотчас подскочил Ямбрен, размахнулся — но и его оружие сделалось добычей неведомой зелёной мглы.
Хель широко осклабилась, явив жуткую пасть, полную гнилых зубов.