Борись за мою любовь
Шрифт:
— Пиццу заказать? — Пытаюсь нащупать телефон, так, чтобы не двигаться лишний раз.
Засимова подхватывает его и протягивает мне. Задеваю её пальцы своими, когда забираю смартфон.
Поймать бы её за руку и на себя дернуть. Вместо этого снимаю блокировку и загружаю приложения с доставками.
В моем усталом мозгу сегодня слишком много лишних мыслей. Приходится тормозить полёт фантазии.
— Какую будешь?
— Гавайскую! Чтобы ананасов побольше и четыре сыра, и… — смеется и прикусывает костяшку указательного пальца, бросая
И они не от голода. Когда я успел так вляпаться?
— И? — подначиваю её.
— И картошку фри, для девочек. И что-нибудь попить не забудь!
Даша вообще в моём обществе стала более раскованна. Не пугается больше. Не дергается.
Это все оттого, что в разряд друзей меня перевела? Задела меня эта фраза. Потому что последнее время я думаю о ней совсем не как о друге. Это карма такая? Месть Вселенной?
Никогда не знаешь, когда прилетит ответный бумеранг. Я его вообще не ждал. И вот шандарахнуло в солнечное сплетение, так теперь отдышаться не могу и решить, что делать.
— Через тридцать минут привезут. Как думаешь, мы утолкаем их спать раньше двенадцати?
— Сомневаюсь. Можно? — кивает на место рядом со мной.
Приподнимаю брови.
Дашка закатывает глаза и забирается рядом, поджав под себя ноги.
— Ты же чай планировала сделать?
— Я что-то уже не хочу чай, — произносит, зевая.
В машине, когда ехали туда и обратно, в сиденье больше не вжималась в страхе. Может, потому что в основном толкались в пробках? Или всё же доверять стала?
Мне опять потрогать её хочется. Сидит рядом, руку протянуть, и вот она. Обнять и к себе прижать.
В бассейне как-то в тему получились объятия. Одни, вторые. В парке уже сторонилась, дистанцию держала. За руку пару раз поймал её. Ладони у неё всегда холодные. Это особенность такая? Согреть хочется… потискать.
Вытягивает ноги, пытаясь устроиться поудобнее и упирается ступнями в розовых носках мне в бедро. Тут же отдергивает их, будто ошпарилась. Быстро ловлю её за лодыжки и укладываю к себе на бедра, а потом уже думаю.
Перегнул, не перегнул?
— Так удобно? — спрашиваю как дебил.
— Да… — отвечает тихо.
А я руки не убираю до тех пор, пока полностью не расслабляется и не забывает о том, в какой позе мы сидим. Или делает вид, что забыла.
Разговор у нас не клеится. Даша вертит в руках свой телефон в зеленом чехле в горошек, а потом откладывает в сторону и ещё какое-то время елозит. То руки на живот положит, то нос почешет.
Избегает смотреть мне в глаза. Никак не могу взгляд её поймать.
Приставать не буду. Этого боится? Не могу сказать, что мне не хочется. Но я всё понимаю.
У нас с ней теперь чисто “дружеские” отношения. Как же, блин, бесит!
Вообще, я ей благодарен, что не бросила меня один на один с девчонками, которые, кажется, устроили бой подушками за стенкой и, судя по звукам, не собираются ложиться спать. Мы их так
— Как насчет кино? — спрашиваю и, щ"eлкнув пультом, включаю телевизор.
Тем временем второй рукой, поддеваю манжет спортивных штанов Даши, и просовываю большой палец внутрь, касаясь голой гладкой кожи.
Рисую подушечками круги, пытаясь считать реакцию. Радуюсь, потому что она не дергается и не пытается отнять у меня свои ножки.
Продолжаю свои поглаживания и так увлекаюсь, что не сразу понимаю — она не ответила на мой вопрос.
Поворачиваю голову и хочу стонать в голос. Уснула.
21
Кирилл
Утро начинается с запаха еды. Это удивляет и сбивает с толку — в этом доме готовлю только я. Оля умеет варить макароны, жарить яичницу. Салат порезать может и всякие бутерброды. Няня и тётка обычно не готовят у нас, а приносят с собой что-то уже сделанное.
Выбираюсь из спальника, который в итоге разложил около дивана, напротив телевизора, и оглядываюсь.
Вчера, когда Дашка уснула, я немного посидел рядом. Поглазел на неё спящую. Красивая она всё-таки. Косметикой почти не пользуется, брови тёмные, ресницы пушистые. Губы цвета спелой малины и фарфоровая светящаяся кожа. Волосы короткими прядями разметались по подушке и падали на лицо. Аккуратно встав, убрал их, и сердце защемило от воспоминаний. Как в лагере первый раз украл её поцелуй, вот у такой же спящей.
В этот раз делать этого не стал. Хотелось, не спорю. Наклониться и прижаться губами к её. Останавливало только то, что в этот раз я хочу всё сделать по-другому. И пока время переходить в нападение не пришло. Провёл костяшками по её щеке и накрыл пледом. Взгляд упал на телефон, зажатый в тонких пальчиках девушки. Забрал его и проверил, выключен ли звук. Убедившись, что стоит бесшумный, положил смартфон на стол, а сам вышел из комнаты укладывать спать наших разбойниц.
Плед аккуратно сложен на диване, а из кухни доносятся приглушённые голоса. Иду в ванную. Торможу около кухни и, подперев плечом дверной косяк, наблюдаю за происходящим исподлобья. Такой картины эта квартира ещё не видела. С Ульяной мы в основном встречались на её территории. Готовить она не любила, всегда угощала едой из ресторана и не скрывала этого. Раньше меня это не заботило.
— Блинчики просто объедение! — восклицает Оленька, сидя за столом, на своем месте у окна. — Научишь меня делать такие?
— Конечно, в следующий раз, — отвечает Дашка и поворачивается к ней.
Чувствую, как она улыбается. Рядом с девочками будто выбирается из своей скорлупы и раскрывается. Становится мягче, дружелюбнее. Вот и сейчас нет в ней натянутости и напряжения. Ни в движениях, ни в голосе.
Уютная и домашняя в своих безразмерных серых штанах и широкой светлой футболке, скрывающих её почти болезненную худобу.