Борись за мою любовь
Шрифт:
— Я серьезно, отвали от неё. Она собиралась за него замуж. Думаешь, твои поцелуи смогут стереть то, что у неё вот здесь? — Иванова прикладывает свою ладонь к левой груди и смотрит мне в глаза, не мигая.
Может быть, я и послушал бы того, кто понимает в чувствах больше моего. Но точно это была бы не Машка.
— Смогли же деньги Кузнецова стереть то, что было у тебя вот здесь. — Зеркалю её жест.
Не дожидаясь ответа, оставляю её, упираюсь руками и подтягиваюсь на стол. Грубо отталкиваю парня от Дашки, игнорируя его вопли, и разворачиваю её к себе лицом.
Она
— Кирилл… — шепчут её губы, а руки ложатся кольцом мне на шею. — Ты пришёл, чтобы поцеловать меня ещё раз? Сделаешь это прямо сейчас? Тебе ведь не первый раз притворяться. Притворись ещё раз.
23
Кирилл
— Пожалуйста. Поцелуй меня.
Дашка прижимается ко мне ближе. Льн"eт всем телом. В глаза заглядывает и быстро облизывает свои малиновые губы. Её язычок мелькает и скрывается во рту, маня за собой. Наклоняюсь, и наши дыхания перемешиваются. У меня опять сбиваются все настройки. Потому что она рядом. Горячая, живая, родная. Моя вселенная в какой-то момент сузилась до карих глаз этой девушки. Теперь мой центр около неё. И я хочу её поцеловать. Очень. Так, что звенит в ушах и сохнет во рту.
— Ты пьяная. Я не буду этого делать, — говорю твёрдо и отстраняюсь.
В следующий раз всё будет не так. Я же понимаю, почему она так себя ведёт. Злится. На меня, на себя... на него.
— Ну и дурак, — капризно надувает губы и пытается ударить меня, нетвердо стоя на ногах.
Стол под нами жалобно скрипит и пошатывается. Я держу Дашу крепко, стискивая одной рукой талию, второй переплетая наши пальцы. Не даю свалиться вниз и утянуть меня за собой. Отношения хотел бы выяснять, стоя твердо на земле, поэтому нам нужно спускаться с этой импровизированной сцены, где мы у всех на виду.
— Это разовое предложение! Отпусти меня! Не трогай! Ты всё такой же! — кричит Засимова, привлекая к нам внимание невольных свидетелей.
Иванова со своим смузи уже спешит на подмогу. Кто-то достаёт телефон из кармана, блин, только ролика на ютубе нам не хватало.
— Ты думаешь, я буду спрашивать у тебя разрешение? И твои запреты меня остановят? — рычу и встряхиваю Дашу как куклу, чтобы в себя пришла хоть на мгновение.
Вглядываюсь в её лицо.
Она накрасилась. Ярко. Это её не портит, но делает какой-то другой. Незнакомой. Не моей Дашкой, которую я знаю с её двенадцати лет. Летом от солнца у неё выступают веснушки на носу, и я хочу их увидеть. Вместо этого разглядываю россыпь блесток у неё на скулах. Выросла девочка и давно не моя.
— Ты всё испортил… — Трепыхается, но прекращает вырываться и поднимает на меня сверкающие глаза. — Как ты мог? Я думала… — Её губы начинают дрожать. — Ты мне друг. Стал... опять! Мне так нужен друг! Кирилл…
Её слова бьют меня в самое сердце. Какой я, на хрен, друг? Этого недостаточно. Ни мне, ни, надеюсь, ей. Потому что она меня любила, и мне нужно вернуть её любовь. Ошибкой было отпустить её
— Я всё исправлю. — Мой голос понижается до ш"eпота, чтобы слышала только она. Это только для неё. — Дай мне шанс. Просто один гребаный шанс.
Мотает головой, и я вижу, как по её щекам начинают бежать слёзы. Стираю мокрые дорожки пальцами, обхватив её лицо ладонями. Не хочу, чтобы она плакала. Пусть вообще забудет, как это делается. Её лицу так идёт улыбка. У неё потрясающий смех и звонкий голос, когда она радуется даже мелочам. Я не хочу, чтобы она грустила. И причиной этой грусти тоже быть не хочу.
— Доверься мне, пожалуйста, — прошу, сам не знаю чего.
— Никогда. Ты всё испортил… — повторяет упрямо. — Ненавижу тебя. Ненавижу.
Я знаю, родная. Я знаю.
Что же нам делать?
— Я без тебя отсюда не уйду, — сообщаю очевидное.
Опять толкается. Буйная какая.
— Я не собираюсь уходить. Здесь вечеринка, и я веселюсь! — Раскидывает руки в стороны и запрокидывает голову, собираясь покружиться. — Я так давно не веселилась! Вот так! Когда на всё наплевать! На тебя мне тоже плевать!
— Ага, я так и понял. Поэтому ты напилась?
Она мало весит, сомневаюсь, что выпила много. Но ведёт её знатно. И выяснять отношения дальше в таком её состоянии я не намерен. Вполне возможно, мы к чему-то и придём, а на утро она всё забудет. Или наоборот — натворит дел, о которых будет потом сожалеть. Это нам не нужно.
— Не твоё дело! — Опять капризные нотки в голосе, которые заставляют меня улыбнуться.
Отпускаю её ненадолго, спрыгивая на землю, и протягиваю руки.
— Давай спускайся.
Фыркает, но всё же подходит к краю стола, и я , подхватив её за талию, спускаю к себе.
Тут же крепко обнимаю, зарываясь лицом в волосы. Жду, когда обнимет в ответ и начнет оттаивать. Она колючая, капризная, вредная сейчас, но я знаю, что там внутри, под этой маской, сидит моя нежная и добрая Дашка. Нужно лишь время, открыть её для меня.
— Не хочу тебя касаться.
В противоречие своих же слов сплетает руки у меня на спине и утыкается лицом в моё плечо. Покачиваю нас в такт медленной песне, давая ей время. Пусть привыкает. К моим рукам, губам, телу. Я собираюсь быть рядом, сколько позволит. Станет прогонять — вернусь. Будет обижать — не поведусь. Ей тяжело, я её понимаю. Но хочу подарить ей облегчение. Забрать часть её боли себе. Не буду ни о чем спрашивать, достаточно того, что уже знаю.
— Потанцуем? — спрашиваю у её макушки.
— Нет, — ворчит этот колючий ёжик и отстраняется.
Огромных усилий стоит держаться от неё на расстоянии. Она шмыгает покрасневшим носом и приваливается к моему боку обратно, рассматривая свои ноги.
— Спать хочешь?
— Не знаю.
— Домой поедем? Где ты сейчас живёшь?
— Не хочу домой.
— Ладно, — я улыбаюсь, потому что она забавно хмурится, пытаясь откинуть волосы с лица. — Сейчас решим этот вопрос.