Борись за мою любовь
Шрифт:
— Мы едем ловить рыбу? — решаю уточнить и оборачиваюсь назад, будто там могут лежать удочки и снасти, а я их не заметила.
— Что? — Тихий смех разносится по салону. — Нет. На рыбалке я бы предпочёл мужскую компанию. Без обид.
— Кузнецова?
— Лёха и рыбалка? — хмыкает Морозов.
Тоже улыбаюсь. Местный олигарх у меня никак не вяжется с таким простым времяпрепровождением. Они с Ивановой улетели вчера на Мальдивы. Машка объяснила этот спонтанный отдых так: они пытаются дать браку ещё один шанс. Пару дней назад я сама ей написала и напросилась в гости. Потому что у меня тут больше никого
Поцелуй Кирилла дезориентировал меня. Выбил почву из-под ног…
Я чувствовала себя грязной. Предательницей.
Сама подпустила к себе опасного хищника, прикинувшегося ласковым котом, и не заметила, как он пошёл в атаку. Я и не ждала никакого наступления. Чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним. На какой-то миг мне показалось, мы сможем быть друзьями. В последние недели он всегда был рядом. Подставлял своё плечо, вытирал мои слёзы и смешил. Кирилл Морозов меня смешил… Тепло в груди и животе разливается, когда я вспоминаю его спонтанное купание и ту ночь. Мне было так хорошо, как будто я вернулась в прошлое. Будто мы с ним давние друзья, которые потерялись много лет назад и наконец нашлись. Никакого дискомфорта в общении, никакого чувства стеснения. Всё это мираж, определенно, потому что я стараюсь не верить больше в хорошие сказки.
А он, словно сказочный принц, разрулил ситуацию с мачехой. Усмехаюсь и опять отворачиваюсь к окну. Золушка и Принц. Это точно не наша сказка... и никогда ей не будет. Вообще, ничего “нашего” не будет! Я здесь не поэтому... Я вообще не знаю, почему я здесь…
Потому что дура!
Ага. Внутренний голос, ты повторяешься.
— Ещё немного осталось. Спать не хочешь? — спрашивает Морозов и касается моей руки своей.
Осторожно поглаживает пальцы, а потом сжимает. Прикрываю глаза.
Я не дергаюсь больше от его прикосновений. Иногда даже жду их. Особенно объятий. Так приятно, когда тебя просто обнимают. Прижимают к другому теплому телу, осторожно, будто боясь раздавить.
Я ужасная. Это ведь всё физика? Людям инстинктивно хочется тепла. Любви? Близости?
Хочу, чтобы он меня поцеловал. Ещё раз. С жадностью и напором. Не осторожничал. Терзал губы, врывался языком в рот, борясь с моим. Заставлял хватать ртом воздух и просить ещё и ещё. Потому что в тот миг, когда его губы коснулись моих, по моему телу будто электрический импульс прошёлся. Обнажились все нервные окончания.
Было хорошо и плохо одновременно. Меня разрывает на части от этих эмоций. Я, как потерянный в океане корабль, качаюсь на этих эмоциональных волнах, не знаю, в какую сторону мне плыть. Где берег? Спасение? Где оно?
По телу разливается волна тепла, стекая вниз живота.
Мне плакать хочется, когда я вспоминаю наш поцелуй у него в ванной. Его прикосновения на кухне. Нежные и горячие касания. Я не готова ни к чему такому в своей жизни. Не подозревала и не ожидала. Меня накрыло, будто снежной лавиной. Сначала ты замечаешь кружащий вдалеке снег, он постепенно приближается, а тебе всё кажется, что это просто снег. Обычный такой снегопад, чуть более сильный, чем всегда. Но когда он приближается, понимаешь — что-то не то. Бежать нужно. Со всех ног.
Искать укрытие, переждать бурю. Вот так
Сбежала. Спряталась. А буря настигла там, где я ожидала меньше всего.
— Открывай глаза.
Медленно приподнимаю веки и смотрю в лицо Кирилла. Он смотрит в ответ с нежностью и осторожно касается пальцами моей щеки.
— Где мы?
— Раз у меня есть только один шанс удивить тебя, я хотел, чтобы ты, несмотря на исход сегодняшнего дня, его запомнила. Чтобы у тебя было что-то хорошее, связанное со мной. Даже если мы больше не увидимся, — тихо говорит Кирилл, приближаясь ко мне.
— Ясно, — всё, что получается выдавить из себя.
Он берёт меня за подбородок и поворачивает в сторону окна, за которым колышется рассвет.
Мои глаза округляются, а дыхание сбивается.
Цепляюсь за его руку, впиваясь ногтями ему в кожу.
На ровном, пустынном поле, в нескольких сотнях метров от нас стоит потрепанного вида “газель”. Рядом с ней огромная плет"eная корзина, около которой суетятся люди. Расправляют по земле длинные куски ткани, какие-то веревки, провода. Работает генератор. Ткань начинает подниматься и наполняться воздухом. Как шарик.
Воздушный шар.
Я сижу неподвижно, сглатывая вязкую слюну, боюсь повернуть голову в сторону Морозова и лишь тихо, хрипло спрашиваю:
— Ты читал мой дневник?
У меня внутри всё обрывается. Сердце замирает на мгновение и падает вниз. Я просто не перенесу ещё одного предательства. Такого низкого. Грязного. От человека, которого любила большую часть жизни. Хрупкая паутина надежды, тянувшая ниточки к сердцу, рвётся в считаные секунды.
Сжав губы в тонкую линию, смотрю в лицо Кирилла. Я хочу, чтобы он сказал, что никогда не видел моего детского дневника. Никогда не брал его в руки, никогда не листал странички, разрисованные сердечками исписанные его именем и моим именем с его фамилией. Хочу, чтобы он этого не делал. Молю. Потому что я только что дала ему шанс. Буквально вручила своё израненное сердце в его руки и дала возможность себя вылечить.
Отворачиваюсь, уставившись на горизонт, который раскрашен акварельными красками заката. Мир будто замер. Ночь плавно отдает свои права новому дню. Все нормальные люди ещё спят. Кроме нас и тех двоих, которые в ста метрах отсюда разворачивают предел моих мечтаний на протяжении многих лет.
Боже.
Пусть он меня больше не разочарует… Смогу ли я ему поверить? Ещё раз?
Мне хочется убежать из этой машины куда подальше.
Кирилл, кажется, не замечает моих душевных метаний, удивленно поднимает брови и спрашивает:
— Чего?
— Ты читал мой дневник.
— С чего ты это взяла? Какой ещё дневник? — начинает злиться Морозов. — Даша, посмотри на меня.
Не хочу. Он опять это сделал. Пробрался внутрь, будто яд, отравляет все мои органы. Как я могла опять повестись? На Кирилла?! Я уже познала другие чувства, совсем непохожие на то, что испытывала к нему ранее. У меня в жизни была чистая светлая любовь. Я не хочу вот это всё! Не хочу, чтобы мне опять делали больно, мне уже больно!. Я просто хочу жить. Нормально! Как обычная девушка, которой и являюсь. Без драм и трагедий. Не прошу уже быть счастливой, просто, чтобы всё было нормально. Даже если я всю жизнь буду одна.