Борись за мою любовь
Шрифт:
Волоски на теле встают дыбом, а глаза сами собой закатываются.
— Ммм.
Кирилл не выдерживает и поднимается выше, ловя мои губы в свой плен. Посасывает их и раскрывает языком. Прикусывает нижнюю и тянет зубами на себя. Из моей груди вырвается полувздох-полувсхлип, сильнее сжимаю его бедра своими, и мир переворачивается.
Я оказываюсь лежащей на лопатках, под Морозовым. Его глаза возбужденно блестят и мечутся по моему лицу, словно пытаются запомнить каждую ч"eрточку. Меня смущают такие пристальные взгляды, потому что сейчас я не могу ответить тем же. Даже если захочу, не знаю получится ли у меня.
Может, нам
— Кирилл...
— Попроси меня остаться, Даша, — хрипло произносит он, прижимаясь своим лбом к моему и прикрывая глаза.
Не могу понять: он говорит о сейчас или о будущем, но в его голосе проскальзывает неприкрытая мольба, от которой я теряюсь. Как так произошло, что теперь роль Снежной Королевы моя?
— Оставайся, конечно. Когда я тебя выгоняла? — пытаюсь шутить, но выходит криво, потому что Кирилл не улыбается.
— Ты ведь так и не простила меня?
— Простила, — произношу эхом, в груди начинает давить, но совсем не от тяжести парня, который лежит на мне сверху. Давит от эмоционального вихря, зарождающегося внутри. Смятения и расстерянности.
— Глубже ты меня не пустишь, ведь так?
— Куда? — не понимаю.
— Сюда. — Рука Морозова скользит по моей талии вверх и ложится ровно туда, где под рёбрами глухо грохочет сердце.
Я не знаю, что ему ответить. Беру его за шею и притягиваю ближе к себе. Целую в губы сама. Стараясь вложить в этот поцелуй свой ответ. Глажу его спину, чувствуя напряжённые мышцы под пальцами. Ныряю ладонями в волосы и умоляю ничего не усложнять.
Сложности — они больше не для меня. Борьба за чувства в прошлом.
Всё должно быть просто.
Я уеду. Морозов останется здесь.
Всё просто.
27
Кирилл
Смотрю на бледные острые плечи девушки, лежащей рядом, и, натянув простынь, прикрываю шелковистую кожу, предварительно прижавшись к ней губами.
Почему ты ничего не говоришь мне, Дашка? Почему остаёшься такой холодной? Неужели всё напрасно? Я как долбаный наркоман тянусь к ней в поисках новой дозы. Вдыхаю запах волос. Трогаю везде, куда могу дотянуться. Оставляю следы на теле, дарю её губам поцелуи и кусаю, щипаю. Клеймить хочу. Она вроде отзывается. Смотрит иногда так ласково-нежно. Обманчиво. Стоит ей отвести взгляд, и он опять превращается в рассеянно-холодный.
Вроде со мной, но не моя.
Меня тряхнуло неслабо, когда увидел уведомление о покупке билета. Короткое сообщение всплыло на экране её мобильного, когда делал синхронизацию с новым телефоном по её просьбе. Забыть успел, что она невечно будет жить рядом. Упорхн"eт, словно птичка, и хрен я до неё доберусь. И ведь не сказала ничего, засранка. Дата отъезда отпечаталась в черепной коробке и теперь красной тряпкой маячит перед глазами.
Утром встаю первый и иду к плите. Ставлю на неё турку с кофе и залезаю в холодильник. У Дашки, как обычно, еды почти нет. Сыр, оливки, виноград, по паре ломтиков лосося и ветчины. Пока она досматривает утренний сон, наспех сооружаю нам бутерброды и разливаю кофе по чашкам.
Иду в ванную, у меня в этой квартире даже своя зубная щетка есть. Только толку от этого ноль. Остервенело чищу зубы, вспоминая фотографии, видео и сообщения, на которые вчера успел
— Да, мам, купила. Встречать не нужно. Да зачем? Доберусь на поезде. У меня всего один чемодан. — Тихий смех отскакивает от светлых стен единственной комнаты. — Ничего я не купила. Конфет привезти? Каких? “Мишка на Севере”? Ладно, посмотрю.
Даша бросает взгляд на меня, пытается быстро свернуть беседу, только это не помогает. Закипаю мгновенно. Все уже в курсе отъезда. Решила, значит, всё. Когда рассказать планировала?
Молчу, хмуро размешивая две ложки сахара в черной жиже кофе. Смотрю в темную воду, пытаясь узреть там истину и найти ответы на чёртовы вопросы.
— Доброе утро... эм, — несмело произносит Засимова. Поднимаю глаза и замечаю, как быстрым движением заправляет волосы за уши. Нервничает. Может, и правильно. Стараюсь успокоиться, чтобы вышел у нас нормальный разговор, а не первая и, возможно, последняя ссора.
— Доброе? — спрашиваю, поднимая брови.
— Ты слышал.
Молча киваю, продолжая пытать её взглядом. Сдаётся первая и опускает ресницы. Берёт ложку и тоже занимается бесцельным помешиванием кофе.
— Я хотела сказать, правда. Просто…
— Просто что? — Отставляю от себя чашку и откидываюсь на стуле.
Засимова "eрзает на своём, покусывая губы.
— Не злись, пожалуйста. Всё было так хорошо, — запинается, а потом сбивчиво продолжает: — я не знаю. Я бы обязательно тебе сказала. Не сегодня, но на днях. Молча не уехала бы, ты не подумай.
— А я не знаю, что думать, Даша. Я тут на каких правах? Удачно подвернулся и рядом оказался?
Она морщится как от удара, подаётся вперед и пытается дотронуться до моей руки. Позволяю сжать свои пальцы. Её — как всегда, холодные, почти прозрачные. Сжимаю в ответ, потому что не могу её не касаться. Под кожу мне залезла, в сердце имя своё высекла. Смотрю на неё и не могу поверить, что уедет. Просто возьмёт и свалит к чёртовой матери в другую страну! А что я могу ей предложить взамен? В любви признаться? Пошлет меня на хрен и рассме"eтся в лицо. Столько лет игнорировал, а тут вдруг влюбился как мальчишка в детском саду. В Москву с собой позвать? У меня там нет ни хрена. Зато забот полон рот. Съ"eмную квартиру искать, Ольку в школу устраивать, бассейн хороший выбрать. В Германии у неё больше возможностей. Без мужика с малолетней сестрой за пазухой и сомнительными рабочими перспективами.
Стискиваю зубы, готовый выслушать всё, что скажет.
Ну, давай. Я жду. Добей меня.
— Кирилл, давай не портить эти последние выходные. — Гладит большим пальцем мою ладонь и в глаза заглядывает.
Опять смотрит в самую душу своими шоколадными омутами.
— Ответь мне, — понимаю, что давлю на неё.
Не имею права, всегда избегал этого, а сейчас не могу уйти без ответов на несколько своих вопросов. Слишком глубоко внутрь пробралась.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спрашивает устало, взлохмачивая одной рукой волосы.