Борисов Александр Анатольевич
Шрифт:
В разверзшейся пасти ущелья каждый звук порождал эхо. Я сидел на коленях у деда, зарывшись лицом в пропахшую дымом, фуфайку и совсем ничего не боялся. Даже этой, не очень понятной сказки. А он продолжал:
– В чем же прелесть этой игры? В том, что каждый из тех, кто пришел в этот мир, был и будет всегда уверен: он свободен в своем выборе и сам совершает поступки. Каждый мнит себя главной фигурой. Чуть ли ни эпицентром, вокруг которого свершается то, что действительно достойно внимания.
– Неужели никто из них ни о чем не догадывается?
– удивился
– Посуди сам, - дед старательно раскурил погасшую папироску, потом почему-то выплюнул и достал из пачки другую.
– Посуди сам: одному из Великих, для каких-то далеких целей однажды понадобится, чтобы Колька Петряк, например, стал редактором на краевом радио.
– Нет, не получится!
– отпарировал я, - Колька хочет стать космонавтом!
– А кто его будет спрашивать, коли другого такой вариант тоже устраивает? Влюбится Колька в Танюху из соседнего дома. И поедет с ней за компанию, поступать, например, в МГУ... что, невозможно такое?
Тут я понял, что крыть совершенно нечем. За Танькой из соседнего дома я тоже готов хоть сейчас на край света!
– Уж поверь мне, Антон, мечты очень редко сбываются. Если написано на роду, Колька редактором будет. Хоть ненадолго, но будет. А уже на дальнейшее есть у Великих свои варианты событий. После целого ряда "случайностей", "совпадений" и "неувязок", которые одновременно являются и звеньями каких-то других комбинаций, Колька получает образование, устроится на работу. Разве он может догадываться, что вся его прошлая жизнь, весь путь по карьерной лестнице - всего лишь прелюдия, а нужен он, по большому счету, ради одного какого-то часа?
Когда этот час придет, одинокая женщина, единственная из многих, вдруг почему-то вспомнит, что у одной из подружек скоро праздничный юбилей. К этому ее подведут другие цепи воздействий. Как же давно мы не виделись!
– скажет она про себя.
– Надо бы Светку поздравить, песню для нее заказать. Она тоже ни за что не поверит, что телефонный звонок в редакцию - это не ее прихоть.
Вот и все. Круг замкнулся. Дальше можно моделировать все что угодно: встреча, свадьба, совместное путешествие. Или другой вариант: просто телефонный звонок. Но что-то неуловимое в голосе этой женщины заставит нашего Кольку подумать о той, другой, которую он когда-то очень любил. Заставит вспомнить день встречи и песню, под которую они танцевали. И опять он будет уверен, что это его личные, никому не доступные воспоминания. Посчитает, что этот голос, мелкий дождь, аромат духов, мимолетно дохнувший из прошлого - следствие, а не причина.
Не нужно быть великим провидцем, чтобы угадать его действия. Он зайдет в дискотеку, попросит доставить к себе в кабинет пластинку с нужной мелодией, пару раз, для души, прослушает песню и включит ее в одну из ближайших программ. Да еще со словами: "своя рука, мол, владыка". А уже кто-то третий, услышав ее по радио, пойдет на работу другой дорогой и попадет под автобус...
Ситуация, которую я развернул - одна из тончайших паутинок величайшей сети причинно-следственных связей, многократно дублирующих друг друга. Ты хоть понял, насколько все это сложно?
Вот это я точно понял.
Дед тяжело поднялся на ноги и, болезненно морщась, принялся растирать раненую ногу. Пора было идти дальше.
– Так значит, не мы куда-то идем, а нас куда-то ведут?
– выдавил я сквозь надутые губы.
– Никто никого никуда не ведет, - усмехнулся дед, - если не хочешь, можешь остаться тут.
Он обнял меня за плечи и слегка потрепал по щеке:
– Ты шибко, Антон, не расстраивайся. Все, что я рассказывал, нас с тобой не касается. Мы ведь тоже... в какой-то степени, игроки. Не гении, конечно, но кое-что еще можем. Пошли, что ли?
– А можно еще вопрос?
– Можно, если только один.
– Мы с тобой за добро или зло?
– Гм-м... видишь ли, - дед почему-то замялся, - пока что мы друг за друга.
– Это, дедушка, не ответ.
– Понимаешь, Антон, есть еще один, самый Великий, третий игрок. Но он сейчас, скажем так, отдыхает. Ведь еще не закончилась ночь...
– Ночь Сварога! Это Сварог?
– Сварог - это только лишь имя. Одно из имен.
– Но что, же тогда, что?!
– я в нетерпении топнул ногой.
– Что еще может быть, помимо добра и зла? Пока не ответишь, никуда не пойду!
– Правь!
– Правь? Что такое правь?
– Ну, ладно! Если коротко, Добро считает, что день - это хорошо, а ночь - плохо. Зло утверждает, что ничего кроме ночи, и не должно существовать. А Правь знает, что за ночью должен приходить день и если этот круг разрывается, то все в этом мире не так. Понял? Пошли, почемучка! Обещаю тебе, что больше никогда ты не будешь задавать таких глупых вопросов...
Перевернув последнюю страницу, адмирал поймал себя на мысли, что делает это с большим сожалением.
– Кто бы ты ни был, - прошептал он в неизвестность, - но я искренне желаю тебе удачи!
Глава 3
– Четвертый десяток на промысле, второй пароход добиваю, а такую "беду" вижу впервые, - пробурчал капитан.
Если Иван что-то сказал - значит, что-то случилось. Если сказал больше трех слов - значит, это уже не что-то. На мостике мы были вдвоем, и я счел невежливым промолчать:
– Какую беду?
Севрюков стоял опершись на массивный блок управления и мрачно взирал на промысловую палубу. Был он в очках с затемненными стеклами, пижаме и мягких тапочках. Я примостился рядышком, глянул и офигел: рыбный мешок, поднимаясь по слипу, сам по себе подпрыгивал. На морской выпуклый взгляд, улов был намного больше обычного.
– Наверно, акула, - выдвинул я гипотезу, - а может, и две...
– Слетай, посмотри, - попросил Иван.
– Сельдяная акула вальяжна, покладиста. С какого бы хрена ей так подпрыгивать?