Борька
Шрифт:
Тут Екатерина очень обидно и громко захохотала, и подул ветер. Ветер был такой силы, и такой пыльный, что приятели закрыли лица руками. Раскаты смеха раздавались ещё какое-то время, но ветер стих, и они прекратились.
И когда приятели открыли глаза, улица снова была пустой.
Подхватив мешок они быстро сели на мотоцикл и поехали домой не оглядываясь. Обратно они добирались уже гораздо быстрее.
По приезду Борис сгрузился, отдал остатки обещанной платы.
Они
На том и разошлись.
* * *
Борис поставил свою продукцию, свой эликсир, настаиваться на желудях. Наконец-то произошло то, к чему он так стремился, и теперь нужно было только подождать.
Время пошло...
12. ПРЕВРАЩЕНИЕ
На исходе июня, Борис решил оценить качество настоянного продукта.
Месяц всё-таки ещё не прошёл, поэтому проба была первая, опытная.
Положение дел было хрупкое, деликатное - торопиться не стоило, но и терпеть не было уже мочи.
Может быть, впереди его ждало ещё немало проб - кто ж мог это предвидеть. И, поэтому, безопаснее было оставить супругу в покое, сделать так, чтобы она ничего не знала.
По-тихому от Василисы, когда уже всё уснуло, Борис прокрался в баню.
Стояла густая тёплая июньская ночь, мерцали звёзды, и некоторые из них огромными туманными шарами висели в небе.
Краем глаза он заметил движение на краю деревни - там жгли костры, там молодёжь даже зачем-то прыгала через них, шло какое-то неясное мелькание фигур.
Было видно, что они танцуют вокруг костров, водят хороводы, раздавался задорный визг молоденьких девчонок.
Но Борис, который был далёк от всяких суеверий, да и от дурацких ребяческих развлечений, предпочёл не всматриваться.
Его ждала заветная настойка, поэтому он даже не удостоил вниманием открывавшуюся взору картину и мелькавшие силуэты. Он направился к домику Лечихи, отпер дверь и вошёл.
Терпеть - сил уже не было совсем. Столько труда, ожидания, надежд было положено на ремонт аппарата, выгонки, перегонки, настройки и наладку оборудования, да и на само умение - ведь к диковинной машине нужно было приноровиться, что желание снять пробу доходило едва ли не до дрожи в руках.
В итоге, к заветным бутылям Борис подлетел уже стремительно, обхватил ближайшую, открыл её одним размашистым движением и щедро налил себе аж два стакана.
Настойка получилась прозрачной, жёлтоватой, но почти бесцветной.
Упорный стойкий тон дубового листа щекотал нос уже на расстоянии, а так как настойка была летучая, аромат её был чрезвычайно душистым.
И всё это чувствовалось ещё до того, как "ДУБНЯК" был продегустирован.
Так каким же он был тогда? Каким-то невероятным???
Напиток получился ещё интереснее, чем тот, что он пробовал в первый раз, после контрольной перегонки. Он как будто бы повзрослел, окреп, плавно закруглился и стал завершённым.
Вкус этого напитка, наверное, было бы правильно описывать так: струящаяся ваниль, плотность аромата кофейных зёрен, крепость дуба.
– Чёрт меня возьми, как хорошо, - подумал Борис, и, встряхнувшись и крякнув, налил себе еще.
Но надо было чем-то закусить всю эту роскошь - и тут Борис вспомнил про аккуратно сложенный свёрток со странным голубым содержимым, когда-то найденный им, и переложенный в прохладное место до выяснения всех подробностей. Он порылся, разыскал его и развернул.
– Ну, уж очень похоже на сало, - подумал он, - ну и что, что голубого цвета. Мало ли что может выглядеть не так, как обычно, немножко не так, как мы к этому привыкли. Но некоторые вещи остаются самими собой, несмотря ни на что. Сало оно и есть сало! Чего уж там пробовать-то.
С такими мыслями он отрезал кусок сала, засунул себе в рот и выпил ещё раз...
Чёрная ночь плыла вокруг Бориса, тёплая и густая. Яркие звёзды искрились и сверкали во тьме, то чуть приближаясь, то чуть отдаляясь, зримо подрагивая.
Пространство рядом со звёздами (или это был тёплый воздух?) завивалось, скручиваясь в спирали, разделяясь на струи и вихри.
* * *
Пока Борис проводил время за дегустацией, у домика с самогонным аппаратом появилась тёмная фигура.
Силуэт её был строен, но расплывчат, так что до конца и не было ясно, кто именно скрывается за этим неясным образом.
Некто обошёл вокруг бани, застыл - то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь. Но не раздавалось ни звука, кроме дальних взвизгов девушек у костра.
Ночь была тихой, безоблачной, ясной - тем страннее было то, что рассмотреть этого некто не удавалось, как будто невесомая, но прочная пелена скрывала его от сторонних глаз.
Некто еще раз сделал круг вокруг домика, произвёл ряд пассов, и, наконец, начал стремительно двигаться...