Борька
Шрифт:
Он выпрямил плечи, взмахнул кадилом и зачитал:
– Во имя Господа нашего, и Сына его, и Пресвятого Духа - прочитаю молитву с заговором - для души и уха. Заговор для отца и дитяти, от недобрых людей, от ночного татя. От злого глаза, от кожной сыпи, от всякой заразы и от болотной выпи. От страстей злокозненных, от хворей разрозненных.
Именем Отца и Сына - освободи от заклятия сего свина! Ибо не свин это, по сути, крещёный он - это свойственно только людям.
Заговариваю -
Помоги, Господи, это осуществить нам - на это направляема тебе эта молитва.
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа - АМИНЬ!!!
Отец Варсонофий размашисто перекрестился, обрызгал ещё раз Борьку, покадил ещё - но ничего не произошло. Всё оставалось как прежде.
И было видно, что он стремительно теряет интерес к происходящему.
Глаз у него потускнел. Дальше всё было как на автомате - он ещё полчаса освящал дом, снова брызгал, мазал елеем, наклеивал наклейки с крестами.
Но прежнего энтузиазма у него уже не было.
Он закончил, подошёл к Василисе, дал приложится к руке, погладил её по голове:
– Ой, дитятко, ну и досталось тебе испытание... Не печалься, эти печали пройдут - Господь наш милостив, он переменит твою судьбу. Будешь радоваться потом.
Вздохнув и сказав это, Варсонофий погладил ещё и Борьку и тихо вышел.
Так закончились отчаянные попытки Василисы что-либо изменить.
Она начала смиряться.
15. КНИГИ И ДОСУГ
Время шло.
Василиса по старой памяти часто оставляла Борьку ночевать в доме.
Но характер у него был неровный, взрывной, нехороший, поэтому спустя некоторое время она решила всё-таки уже что-то поменять.
Она привлекла соседа - Борьке сварили клетушку, крепкую и небольшую. Но хоть клетушка эта и не была каким-нибудь огромным контейнером устрашающего вида, она сдерживала его норов, и это было уже неплохо.
А Василиса пыталась жить как раньше, но жизнь её уже не становилась прежней.
Всё чаще она задумывалась у окна. Всё чаще смотрела на то, как же свободно летают птицы - везде, там, где им хочется.
– Как же и мне хочется быть такой птицей, чтобы полететь туда, куда я пожелаю. Оставить всё прежнее, жить сегодня и лететь только за будущим. Какой прекрасной и беззаботной жизнью живут они, и я хочу жить точно так же. И никто из них не думает ни о чём, и не боится ни смерти, ни старости, ни голода, ни болезней - потому что настоящая свобода - это и есть свобода от страхов, будь даже она куплена ценой безрассудства и жизнью одним днём. Да хоть и стрекозкой, наконец, - так думала она глядя в окно.
Но эти мысли не приносили её ни счастья, ни облегчения.
Она пыталась читать - начала, конечно же, с Библии.
Но Библия не дала никаких ответов. Она читала Екклесиаста с его "Род проходит, и род приходит, а земля остаётся вовеки... Суета сует - всё суета", и впитывала эти слова... А потом продолжала: "Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь".
Эти конструкции хоть как-то отвечали на её вопросы, но не предлагали решения.
В частности, было неясно, что же делать в практическом смысле и куда обратиться за помощью.
Начинала читать Василиса и классиков, и даже поэзию - но здесь ожидало её самое жестокое разочарование.
С одной стороны, она читала:
"В оный день, когда над миром новым,
Бог склонял лицо своё, тогда,
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города",
– и это вдохновляло её, это вливало в её измученную душу новые силы.
Но где же можно было найти такие слова? Ведь как раз такие ей и были нужны... И они не находились.
А с другой стороны, классики и сами были людьми какими-то неясными, с трудной, по всей видимости, судьбой.
Ведь, кроме вышеприведённого, и писали то они в своих произведениях почти всегда нечётко - смутно, туманно и пасмурно.
Она-то хотела, чтобы была романтика, шуршащие платья, гусары, поцелуи и страстные объятья утром на балконе под луной, роковая любовь и смерть от любви (или без любви) - а что же она видела на самом деле?
Да вот что:
"- Жил на свете таракан,
Таракан от детства,
И потом попал в стакан,
Полный мухоедства.
Место занял таракан,
Мухи возроптали.
"Полон очень наш стакан", -
К Юпитеру закричали
Но пока у них шёл крик,
Подошёл Никифор,
Бла-го-роднейший старик...".
– И это что - КЛАССИКА, что ли?!?! Да вы ополоумели!!!!!– подумав так, и с возмущением отбросив книгу, она беспокойно заходила кругами. В ней прямо вскипало всё - литература, называется! Писатели великие!