Босиком до небес
Шрифт:
– Как он без материнского молока выживет, разве настоящая мать оставит такого младенца одного?
Марьям сказала, что попробует выкормить молоком буйволиц или коров.
Ребёнок ничего не принимал и отказывался от пищи.
– Он младенец и всё чувствует. Как нам быть с таким позором? Родная дочь родителям бросила ребёнка, и мы не знаем, где она.
– Дети часто умирают в горах, и в таком возрасте кто кроме матери позаботится о нём? Мы пожилые люди.
– Хасан, Бог послал нам это дитя, и прости меня, но я не могла оставить его на улице.
– Ладно, – холодно ответил Хасан.
Всю ночь невозможно было уснуть. Мурад постоянно плакал. Хасан срывался на Марьям и Садыка, обвинял, что ничего не могут сделать для того, чтобы ребёнок успокоился. У ребёнка был жар, тельце его было горячим, и Мурад, просыпаясь, плакал, его голос был слышен за пределами дома, как будто он возвещал о своём присутствии в этом мире, а его никто не понимал. Дни превратились в кошмар. Хасан ненавидел любимую дочь. Какая оказалась шустрая и холодная. Он был поражён сумасбродством Галимы. Мурад в горячке находился несколько дней. Хасан смирился с мыслью, что ребенок не выживет и научился не реагировать на его слабеющий плач. Садыку было восемь лет, и он своей чистой душой боялся за маленького Мурада, понимая, что он не знает, как его спасти. Марьям прижимала к груди малыша, стараясь утешить ребёнка. Своими маленькими ручками тот беспомощно хватался за грудь. Душа Марьям наполнялась нежной заботой. К детям она не испытывала такой силы теплоты. Приступ безграничной любви и материнского долга заставляли её проявлять трепетное отношение к младенцу. Хасан был безразличен к судьбе ребенка, говорил:
– Выживет – значит судьбу свою обманет. Я такого не помню, чтобы мать себя так вела. Даже не интересуется, что с младенцем.
– Она боится, что ты её накажешь, – заступалась Марьям.
Эта мудрая женщина пыталась обмануть себя саму, защищая Галиму. Беспокойство за младенца и одержимость, с которой она постоянно баюкала малыша, заставили Садыка и даже Хасана быть спокойней, когда ребёнок спал. Душа её переполнялась от нахлынувшей нежности к ребёнку. Она пела русские убаюкивающие песни и совсем дошла в своей любви до изнеможения. Она баюкала Мурада, напевая песни, при которых он успокаивался, и совсем забылась, очнулась от того, что ребёнок не плачет и жар спал. Своими маленькими ручками Мурад обнимал её грудь, и только в этот миг она увидела, что младенец не отрывается от её груди. Чувства безграничного тепла и нежности охватили всё её тело. За многие бессонные ночи она впервые вздремнула. Эта женщина в преклонном возрасте обнаружила, что грудь её налилась, и младенец Мурад пьёт молоко из её груди. Хасан, охладевший к последним событиям, узнав об этой новости, провозгласил:
– Всё не случайно. Мурад будет жить! Марьям, это чудо. Ты выкармливаешь, и этот ребёнок попал к нам в дом по знаку свыше.
Садык со временем стал воспринимать Мурада как братика младшего и не ревновал к своей матери. Из селения никого не пускали в дом. Мурад окреп и потихоньку подрастал.
Галима вышла замуж за председателя колхоза с нижнего селения. Забеременела и родила ему сына. Хасан её не простил, но успокоился. Когда женщина замужем, она не в позоре. Красота Галимы была чарующей. Очень трудно было выйти замуж во второй раз. Женщины оставались одинокими на всю жизнь. Но Галима легко решила этот вопрос. Родила второму мужу несколько детей. Тот ушёл на фронт Великой Отечественной войны. Её устроил на работу заведующей складом, и Галима жила, воспитывая детей в ожидании с фронта мужа.
Мурад рос в доме Хасана. Сам выбегал во двор, познавая мир. Он подрастал и совсем не предполагал, какая жизнь его будет, ведь дети все чисты в своих помыслах и не ведают сложности устройства взрослого мира. Свидетельство о рождении Мурада было сделано как рождённому в доме Хасана.
Босоногое детство Мурада
Военные годы всех уравнивали. Люди жили скромно. Климат позволял выживать жителям селения. Хасан уходил на охоту, добыча помогала прокормиться. Мука являлась основным источником еды. Все излишки забирали продовольственные обозы для армии. Кто дезертировал, уходили в леса. В районе происходили нападения на торгашей, которые пользуясь голодными временами наживались. Люди были подобны волкам из-за нагнетающей атмосферы. Никто не знал, когда война докатится до этих мест и ожидание общей беды усиливало беспокойство. Иногда было слышно грохот оружейной канонады за горами. Труднопроходимые горные массивы защищали местных жителей, но даже в этих местах звук авиации пугал своим рёвом моторов в небе.
Галима жила относительно хорошо. Её грамотность позволяла ей быть заведующей на продовольственном складе. Распределение скудных пайков напоминало жителям, что государство живёт. Все верили в победу. Появились сироты и в этом районе. Эти годы были суровым испытанием для всей страны. На побережье было ещё тяжелее: там близость моря всегда грозила обстрелом с воздуха и с воды.
Вера возглавила городской комитет партии. Познакомилась с русским военным Фёдором и вышла за него замуж. Арсентий ушёл на фронт. Люба, его жена, устроилась в госпиталь и оказывала помощь раненым.
В республике было относительно спокойнее, чем в центральной части страны. Везде провели радио, и народ был обеспечен новостями обстановки на фронтах.
Садык был подростком, и все его устремления на фронт были тщетны: возраст не позволял. Хасан стал брать Садыка с собой на охоту и научил обращаться с оружием. Школа была переоборудована под больницу. Марьям совсем постарела, и Мурад старался помогать ей: колол дрова, воды приносил в дом. Благодарность внука служила жизненной поддержкой для Марьям. Хасан был безразличен к Мураду. Вёл себя с ним строго. Марьям понимала, что время её уходит и здоровье становилось слабым. Она решила всё рассказать Мураду о том, как он родился и всё про его родителей. Мальчишка узнал, что его мать живёт в соседнем селении, и дом, который стоял пустующий рядом, построен его отцом Абакаром. Всё-всё поведала ему Марьям, и правда ошеломила мальчишку. Он понял, почему с ним так возвышенно ведут себя соседские подростки и Садык. У него нет отца, а мать бросила. Но мысль, что у него жива настоящая мать, согревала его. Мурад знал тайны своего рождения, стал совсем по-взрослому вникать в смысл поведения окружающих. Скрытая ненависть к нему, которую он усматривал, повзрослев, стала ему понятна. Бабушка – русская, отец – другой нации, и все считали его полукровкой. Иногда говорили в глаза упрёки, что он не их кровей. Однажды он спросил у деда Хасана:
– Отчего все попрекают моим происхождением меня?
– В тебе наша кровь тоже, не обращай внимания. Есть такие люди, которые дикие по-своему развитию и от этого упрекают других, кто от них хоть чем-то отличается, – строго ответил Хасан.
Мурад стал драчливым подростком. Друзья объединялись против него, когда он кого-нибудь наказывал за неуважение к своему происхождению. Несколько раз его избили подростки постарше.
– А что ты хотел, твой отец жил лучше их и многое мог. Тебе не дадут хорошей жизни, и всегда будут мстить за высокое положение твоего отца. Хоть ты и не при чём, но разве это объяснишь людям, которые живут своими представлениями, ничего не зная кроме жизни в селении, – сказал Хасан ему гневно.
Садык вёл себя высокомерно. Это качество в нём развилось. Умело использовал он растерянность Мурада.
– Я твой дядя, и ты мне не можешь перечить, – говорил постоянно Садык.
Мурад был смелым подростком и быстро научился драться. Дома он всё больше испытывал отчуждение, никто его не выгонял, он вёл себя как хотел. Мог когда угодно и куда угодно уйти. Приходил и видел, что его никто особо не терял и не переживал о нём. Одиночество угнетало ребёнка. Обуви не было у Мурада. Садык имел сапоги. А Мурад с детства ходил в обносках и не имел обуви. Кожа на ногах стала огрубевшей, и он бегал по камням, ловко прыгая, избегая острых осколков. Мысль о маме, как о чём-то загадочном, постоянно заставляла его представлять её.
– А какая она, родная мама?
Хасан учил его недоверию к людям и ловким обманам, чтобы выжить.
– Большего я не могу тебе дать, надейся только на себя.
Он говорил правду, которую Мурад осознал со временем. Даже женщина как-то прикрикнула на него нехорошими словами, когда Мурад не уступил ей дорогу. Чувство отчуждения всё возрастало. Однажды он решил спросить у деда Хасана, где его мама и что случилось с отцом. Хасан быстро раскусил Мурада, откуда он узнал эти сведения. Он побил жену за то, что слишком болтливая. Через какое-то время Мурада стали всё чаще упрекать в том, что ссоры в доме из-за него. Это было не прямо, но чувство, как «не у себя дома», стало привычным для него. Мурад не мог воспользоваться своим наследством – домом, потому что был недостаточно образован.