Босиком по Нью-Йорку
Шрифт:
Внизу слышится визг тормозов, и раздаются какие-то крики. Женщина гасит свет и осторожно отодвигает штору. К дому подъехала полицейская машина.
– Это за ними! Наконец-то! – ликует Татьяна.
Однако в наручниках никого не выводят, и через несколько минут полицейская машина отъезжает. Грустно вздохнув, Татьяна отпускает штору.
В ПЕРВЫЙ РАЗ
Утром они появились в госпитале «Бэс Израэль», но свободных мест там не оказалось. Им посоветовали
– Мама, не переживай, я брошу сам! – заверил сын.
Опять поверила. Да и разве может ее Гарик обманывать? Ведь он такой наивный, а теперь-то скрывать ему нечего и незачем. Татьяна, простая душа, не понимала, что сын уже давно стал другим: как и любой наркоман, он отныне будет изощренно хитрить, врать, цинично божиться, валяться в ногах, шантажировать. И все ради одного – получить деньги на наркотики.
Из квартиры продолжали исчезать деньги и вещи: золотая цепочка, серьги, бриллианты. Она находила пакеты с порошком в книгах, в спичечных коробках, даже в песке для кошки. Все больше переставая верить сыну, Татьяна сама пошла в очередной госпиталь и договорилась, что сына примут на детоксификацию. Согласился и Гарик.
Утром они появились в зале ожидания. Их долго не вызывали. Гарик пошел в туалет и долго не возвращался. Вдруг дверь отворилась, и оттуда ее сына вывели с заломленными за спину руками – переодетый охранник заметил, что Гарик в туалете нюхал героин. Явилась полиция, и Гарика увезли в тюрьму. Мать упала в обморок.
Это была первая тюрьма в его жизни. Он побывает там еще. Но уже во второй раз Татьяна сама позвонит в полицию и попросит: «Я знаю, где он сейчас находится. Прошу вас, арестуйте моего сына!»
ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
В тюрьму Татьяна привезла сыну одежду и туалетные принадлежности. За решеткой Гарик пробыл два месяца. Он прошел курс детоксификации, принимал методон. Вышел на свободу, заметно поправившись, не то, что раньше – доходяга, ткни пальцем – упадет. Его выпустили с условием, что он пойдет на специальную лечебную программу. День освобождения, однако, выпал на пятницу. В субботу и воскресенье в клиниках мало персонала, новых клиентов почти не принимают. Гарик томился дома, полистал и отбросил в сторону книжку...
– Он попросил деньги на кино, и я, любящая идиотка-мать, сразу дала! А ночью, помню, он ходил, как лунатик, по квартире, с вытаращенными, ничего не видящими глазами. Ударился о косяк двери, расшиб голову и упал. Я прощупала пульс – сто восемьдесят! Не знаю, как его сердце такое выдержало.
Она умоляла его идти лечиться, сын соглашался. Они попадали в очередной госпиталь. Татьяна отдавала Гарику сумку с вещами и бежала на работу, а оттуда снова к нему. Однако через несколько дней Гарик опять появлялся на родном пороге.
– Почему ты сбежал?
– Там один нарколог заставил мыть стены, я сказал,
В другой лечебнице Гарика никто не заставлял перетруждаться, но он сам не выдержал: выскользнул на улицу, купил героин и попытался пронести его обратно, за что и был изгнан. В третьем ему не понравился тон врача, в четвертом слишком строгий режим, в пятом... «Белвью госпиталь», «Квинс госпиталь», «Арт госпиталь»... – хроника тех лет матери и сына состояла из бесконечных хождений по нью-йоркским лечебницам, куда Гарик ложился и откуда сбегал.
А деньги продолжали таять. Татьяна приостановила страховку на жизнь, взяв обратно выплаченные десять тысяч долларов, потеряв при этом четыре тысячи. Экономила, на чем могла, но каждый вечер, вернувшись с работы, находила на прожженном полу пустые стеклянные трубочки и спящего сына с дымящейся сигаретой в руках…
Как-то раз он попросил двести долларов – якобы отдать долг. Уже почти автоматически, Татьяна взяла карточку и пошла в банк. Оказалось, что на счету остались последние шестьдесят восемь долларов! Она вдруг опомнилась. Безумию настал конец.
БУДЬТЕ МУЖЕСТВЕННОЙ!
Ангелами-спасителями для этой женщины стали врачи одной нарколечебницы. Именно они подвели мать к такому выбору: либо она позволяет сыну воровать и выклянчивать у нее деньги на наркотики, что его, в конце концов, погубит, либо – пусть закроет перед ним дверь и не впускает в квартиру.
– Он должен понять, что теплый дом, еда, деньги – все это для него потеряно до тех пор, пока он не пойдет лечиться! – повторяли врачи. – Пусть поймет, что отныне для него останется только грязь и холод, а главное – денег на наркотики ему больше взять неоткуда. Наберитесь сил, будьте мужественной!
В полиции Татьяне ответили, что арестовать ее сына просто так не могут, нужен состав преступления.
– Он кого-то ограбил? Обворовал? Угрожал? –спрашивал коп.
– Ограбил? Угрожал? Нет, что вы...
– Тогда мы не можем вам помочь.
Пав духом, Татьяна возвращалась из полиции домой. И вдруг – конечно, ограбил! Конечно, угрожал! Ей нужен документ на защиту от собственного сына! С полпути она вернулась в прокуратуру и запросила специальный документ – «order of protection», сказав, что Гарик ей угрожает расправой из-за денег. Теперь любое появление Гарика в ее квартире или в этом доме было уголовно наказуемо.
Сын не придал этому документу никакого значения: неужели его всегда покорная мать на такое пойдет? Не обратил он особого внимания и на новый врезанный замок. Однако на этот раз Гарик просчитался. Мать стала мужественной, потому что любила его.
Он пошел лечиться в очередной госпиталь, но вечером снова раздался звонок в дверь. Предчувствуя недоброе, Татьяна подошла к двери.
– Мамочка, открой! Я голодный! Я замерз!
– Ты опять сбежал? – спросила Татьяна, опустив руку на замок.